​​с молодости ранней:​
​Мы опоздали. Пробил страшный час.​
​словно зажигают елку,​Его слова, и слышал я ​
​, ​
​Но говори им ​стеклянная стена!​
​проблестел,​жестоки​
​, ​ними, мученица-мать!​
​В нем выросла ​
​луч за дверью ​
​Я понимал, что грубы и ​, ​
​Не плачь над ​-​
​щелку​
​без конца.​, ​
​их тоскою,​о воздух ударяются ​
​Полумрак, но вдруг сквозь ​
​И оправданья мамы ​
​, ​Не омрачай веселья ​
​Но руки вдруг ​сном.​
​вечные намеки,​, ​
​своей не избежать!"​очнувшись ото сна,​
​мама спит последним ​На трату денег ​
​, ​И вам судьбы ​
​К ним тянется ​и над ними, на портрете​
​отца,​сайтов: ​
​прямою​
​Все удаляются они, все удаляются.​
​за окном,​
​Неумолимый гневный крик ​Информация получена с ​
​Пойдете вы дорогою ​
​ступеням лет​ночь и стужа ​
​Не увидать; и начались упреки,​Тебя, Любовь, благословил.​
​"Несчастные! зачем родились вы?​
​Шагами маленькими по ​дети,​
​Я убежал, чтоб грозного лица​
​И в сердце, с тихим умиленьем,​
​шептали:​
​и странно,​На диван уселись ​
​XXXIV​Вышних Сил,​
​Ее уста задумчиво ​
​Они уходят медленно ​
​М. Цветаевой​
​последний.​
​Я понял благость ​
​нее играли,​
​кажется, что сразу.​
​В РАЙ​Вот, думаю, пришел мой час ​
​твореньем​
​Три отрока вокруг ​
​Нам это только ​
​ЭЛЛИС​
​передней;​Пред этим маленьким ​
​резвы​сразу, нет,​
​белый рог.​
​Вдруг — голоса, шаги отца в ​
​Тоскуя, плача и любя.​И между тем, как шумны и ​
​от нас не ​Смерть трубит в ​
​чернил.​не улетала,​
​печали,​Уходят наши матери ​
​вольно​Зеленое сукно поток ​
​И от него ​
​Она была исполнена ​страшный час.​
​Так протяжно и ​верхом преступлений)​
​Боялась мать - не за себя,​
​Николай Некрасов​Не замечая этот ​
​дорог​
​(Что мне казалось ​
​надо мной витала,​
​Мать​спим, едой насытившись,​
​Целый день средь ​
​мертв, смотрю, как потопил​Над ним и ​
​твоя.​
​А мы спокойно ​Но не страшно, не больно...​Ни жив ни ​
​У непротоптанной межи.​Мне песня тихая ​
​Уходят потихонечку, на цыпочках,​Воронье голых рощ.​
​оленьей:​
​Меж голубыми васильками,​
​на свете​от нас,​
​боле​
​Чернильницу с головкою ​во ржи,​
​Дороже всех наград ​
​Уходят наши матери ​
​Не вспугнут уже ​
​рукавом свалил​
​Я видел птенчика ​сердце я.​
​Евгений Александрович ЕВТУШЕНКО​
​И ни ветер, ни дождь​
​Но как-то раз я ​
​крылами​
​Навек оставлю в ​
​Седую голову кладет.​
​Стынет зябкое поле,​
​Предметы жадных, робких наслаждений!..​С еще бессильными ​
​Минуты сказочные эти​
​на ладони​коре.​
​XXXIII​Дмитрий Мережковский​
​детство заглянуть.​Тебе твой мальчик ​
​Небо в белой ​для сигар:​
​Мать​
​Мне снова в ​свой полет.​
​Без просвета, без пятен​Карандаши и ящик ​
​знойном сне.​порою​
​Летит в конечный ​октябре.​
​Коробочку для марок, нож, бювар,​В томительном и ​
​Но очень хочется ​
​Звезда, сверкнув на небосклоне,​Смертный зов в ​млечного опала​
​Земля стонала, земля изнемогала​пройден путь.​
​Слезинку тайно оброня.​
​Сердцу каждому внятен​
​Из камня цвета ​с ней​
​Немалый в жизни ​Вздохнешь, как будто ненароком,​
​Маме моей​для пера,​
​Что глухо вместе ​
​судьбою,​
​меня,​Наталья Васильевна КРАНДИЕВСКАЯ​
​Из хризолита ручку ​Не знала мать,​
​Доволен я своей ​Взглянув тревожно на ​
​(урождённая Глазер, 1850—1923)​Сургуч, портрет старинный генерала,​
​И, проклинающая, не слыхала,​подари.​
​любовью, не с упреком,​
​Оттобальдовна Кириенко-Волошина​
​казенных нумера,​Бесплодную, сухую грудь земли.​
​Мне снова детство ​
​А ты с ​Мать поэта Елена ​Я помню дел ​
​желтом,​до самой —​
​забывать?»​г.​
​пускала.​Бледнеющую на рассвете ​До звездной полночи ​
​Я начал маму ​
​8 июля 1917 ​
​за стол меня ​земли,​
​О чем-нибудь поговори,​Сожмется сердце: «Неужели,​
​самой — награда и возврат!​
​Мать в кабинет ​Свою и грудь ​
​Поговори со мною, мама,​Куда-то мчусь, но вдруг опять​
​затем, что в ней ​утра,​
​—​нить оборвалась.​карусели.​
​возврата,​был отец с ​
​И грудь рвала ​
​И в детство ​Кружусь на шумной ​
​твоей награды и ​
​Когда на службе ​мертвым,​
​пролетело,​
​Вниманья чувствовала ты.​
​И нет любви ​
​XXXII​
​над сыном билась ​
​Но время птицей ​
​мало​
​тебе распят.​
​слезами ел бисквиты.​И до утра ​
​Над колыбелью наклонясь.​
​так в жизни ​
​мне, так я в ​
​Я с горькими ​высохшей земле.​
​ты мне пела,​
​И от меня ​
​Как ты во ​За мать страдая, молча, — как убитый, —​
​К морщинистой и ​
​Давно ли песни ​Я — пленник глупой суеты,​
​— утрата.​
​мог я победить, —​
​припала рядом​
​Ну конечно, не пилот.​
​Мне горько, мама, грустно, мама,​
​Я знаю, мать, твой каждый час ​И жадности не ​
​Всем телом высохшим ​
​шьет?​
​Седую голову свою.​
​твоею вязью родовой.​
​сладких груда:​душной мгле​
​Кто трусы ребятам ​
​клоню ладони​
​тоской упорной —​
​Внутри была бисквитов ​И грузно в ​
​портнихой?​
​И на твои ​
​но связанный твоей ​
​Отец увидел, стал ее бранить.​
​Смотрела мать,​
​- Разве плохо быть ​
​сердце не таю​
​не женщиной рождённый, непокорный,​
​Игрушку мне, чудесного верблюда;​
​И долго, тупо почернелым взглядом​тихо:​
​Я боли в ​растет иной,​
​купить​Стих сын.​
​И спросила Нина ​
​сегодня в доме,​
​Дитя растёт, и в нём ​Она тайком осмелилась ​
​прикусив,​
​прицепа.​Вот мы одни ​
​огненным разрывом,​
​весть откуда,​
​Грудь с криком ​
​Водит мама два ​
​Как маленький, перед тобой.​
​день Господь отметил ​Однажды, денег взяв Бог ​
​коленях,​Зацепы​
​часто,​пор твой каждый ​
​XXXI​
​Затрепетав бессильно на ​Потому что до ​
​Зато теперь робею ​так с этих ​
​твои.​придорожный тын.​
​Мама вагоновожатый,​
​перед судьбой,​сменяется отливом,​
​Я жалобы безмолвные ​Над ней склонился ​
​- Всех важней, - сказала Ната, -​Я не робел ​
​Но как прилив ​поцелуй любви​
​Обугленный стыл запад. Крались тени.​Что ж такого!​
​причастный,​возлюбленную плоть…​
​Но чувствовал сквозь ​
​То возникал вдали, то пропадал.​- Мама - летчик?​
​Но годы шли, и к ним ​в себе самой ​
​молитвы сладкой,​город​
​Вова:​Все наставления твои.​
​слиянье целокупном​При шепоте твоей ​
​Как марево дымящееся ​С лесенки ответил ​
​упрямством взрослым​
​ты вознесла в ​
​безмятежным сном​каркая, взлетал.​
​Называется пилот, -​И отвергал с ​
​свершая всё, что смела пожелать,​
​И засыпал я ​Над нею жадно ​
​мама​
​кругу семьи​очищалась, мать, —​
​свете над кроваткой,​
​Не отставая, ворон,​
​Потому что наша ​Слыл неслухом в ​
​Двойным огнём ты ​Склонясь в лампадном ​
​Весь день брела...​
​Отправляется в полет,​
​Мальчишка горский, я несносным​неотступным.​крестом,​
​паутиной.​
​А в-четвертых, наша мама​
​Расул Гамзатов​
​связали мы желаньем ​
​Меня спешила осенить ​
​Блуждающий над пыльной ​
​Это два.​пела нам она!​
​те, кого, любя,​
​Считал любовь; бывало, ты украдкой​Не солнце — злой пылающий паук,​
​-​
​Тех, что в детстве ​чрез нас родятся ​
​Отец сердился, вредным баловством​
​солнце все вокруг.​Грузовик привез дрова ​
​прекрасных песен,​
​расплата:​
​я имею.​
​До корня выжгло ​Это раз.​
​Чтобы не забыть ​
​тому в свершении ​Мне всё дано, что в жизни ​
​сыну...​огонь погас -​
​наша жизнь темна,​плоти без возврата,​
​Многострадальной нежностью твоею​
​Мать поникла к ​
​- А у нас ​Чтоб не стала ​
​плоть возжелав для ​Ты ангелом-хранителем была,​
​Как вялый колос,​Презеленый красный шар.​
​не проникла плесень,​для себя,​
​защитила;​Сергей Обрадович​
​Нам купили синий-синий,​Чтобы в душу ​Кто возлюбил другого ​
​От гибели ребенка ​Мать​
​Заходили на бульвар,​Дети мира, берегите мать!​
​сквозь вечности гонимы.​
​холода и зла,​С закрытыми глазами.​
​Неглинной,​Заклинаю: берегите маму!​
​Как вихри мы ​Твоей любви от ​
​— Не знаю,— сидела​- Мы гуляли по ​
​унять...​союз…​
​Живую душу, и святая сила​маме.​
​Только улица немножко.​
​Мать умрет, и боли не ​Тягло земли — двух смертных тел ​
​ты, родимая, спасла​Я подбегаю к ​
​окошка​шрама,​
​но нет любви, не налагавшей уз…​Во мне лишь ​
​— Ну, как я дрался? Смело?—​А из вашего ​
​Мать уйдет - и не изгладить ​
​в душе неразделимы,​В суровом доме, мрачном, как могила,​
​Запутался в канатах.​
​Площадь Красная видна.​

​черных шалей!​Свобода и любовь ​
​XXIX​всех ребятах​
​окна​Берегите их от ​
​блюдёт вершительная власть.​Из "Старинных октав"​
​Вот он при ​- А из нашего ​
​им дать должны...​

​равновесья​Дмитрий МЕРЕЖКОВСКИЙ​
​Сейчас противника побьем!​
​блюдца не хотят.​Добрый отдых вы ​
​и судеб золотые ​Тебя, Любовь, благословил.​
​подъем —​А есть из ​
​устали,​часть,​

​И в сердце, с тихим умиленьем,​Я вмиг почувствовал ​
​Котята выросли немножко,​
​Если ваши матери ​рождён тобой, и есть иная ​
​Вышних Сил,​А говорила — не приду!​

​Родила вчера котят.​больней!​
​Не помню имени… но знай: не весь я​Я понял благость ​ряду,​
​сегодня кошка​Знайте, дети ранят всех ​
​своё скажи мне! кто ты? назовись».​

​твореньем​
​Сидит в двенадцатом ​- А у нас ​
​злого слова.​ты: «Имя​
​Пред этим маленьким ​зале,​
​А у вас?​
​Берегите мать от ​Как неотступно требуешь ​
​Тоскуя, плача и любя.​Сидит спокойно в ​
​сегодня гость.​Будьте, дети, ласковее с ней,​
​расплелись?​не улетала,​
​Мама здесь!​- А у нас ​
​вы суровы​
​Какие судьбы нами ​И от него ​
​Вдруг вижу — мама,​А у вас?​
​Если стали сердцем ​мир слепыми?​
​Боялась мать - не за себя,​Школьников Рязани.​
​в кармане гвоздь.​тепла!​
​и бросил в ​надо мной витала,​
​нужно честь​
​- А у меня ​Дайте маме капельку ​
​Кто нас связал ​
​Над ним и ​А защищать мне ​
​Просто так:​
​очерствело,​

​моим.​У непротоптанной межи.​
​А я расстроен! Я сдаю!​
​Боря​
​Если даже сердце ​
​и мучима рождением ​
​Меж голубыми васильками​бою,​
​Тут сказал ребятам ​добела.​
​меня рождаешь снова​
​во ржи,​
​Поддержку чувствует в ​чердак.​
​Выбелит ей косы ​Ты каждый день ​
​Я видел птенчика ​свою семью,​

​Кот забрался на ​
​- подобно мелу​чувства слово?​
​крылами​Он видит всю ​
​заборе,​Боль за сыновей ​
​а ты, о мать, — найду ль для ​С еще бессильными ​
​Все за него, против меня.​
​Галка села на ​От обид, от тягот, от забот.​
​кровей томим,​МАТЬ​
​родня,​Николай ногой качал.​
​берегите,​
​Я узами твоих ​
​Дмитрий Сергеевич МЕРЕЖКОВСКИЙ​
​Явилась вся его ​
​Борис молчал,​Пуще глаза маму ​водитель жизни сузил.​
​Белый ромашковый цвет.​деда.​
​Толя пел,​
​водоворот,​дверь к бытию ​
​склоны​
​Двух бабушек и ​глядел,​
​бы в свой ​туже напряжён:​
​Тихо ложится на ​с собой​
​Кто на улицу ​Как ни влек ​
​теснее всех и ​Все принимает поэт...​
​Противник мой привел ​
​сидел,​событий,​
​— он​
​-​
​победа,​Кто на лавочке ​
​манил нас бег ​сыновности и материнства ​
​Волгу ли, берег ли Роны ​Мне так нужна ​Не уедет одна».​
​Как бы ни ​— узел​
​Путнику плещет вослед.​первый бой,​что​
​Вслушайтесь - молю! - в мои слова!​и вязей жизни ​
​Жизнь - океан многозвенный​Вот предстоит мне ​Теперь ни за ​
​братьев​Из всех узлов ​
​уют.​спортивно!​
​« Ну, как там она?​Именем моих погибших ​
​из мрака — смерч, гуденье дрёмных сфер.​В мамины косы ​Ты мыслишь не ​
​спится:​Нет счастливей тех, чья мать жива!​
​в разрывах материнства:​Там, где вплетает левкои​
​Я говорю ей:— Мама!​Нам тоже не ​
​мать утратив,​
​там свист серпа ​Щеки мои расцветут​
​противно!​И тихо, и пусто.​
​Трудно жить навеки ​пещер,​
​зное​
​— На бокс смотреть ​без мамы​
​матерью своей!​Здесь рокот внутренних ​
​Яблоней в розовом ​И заявила прямо:​
​И в доме ​
​Чем расстаться с ​
​Мрак… Матерь… Смерть… созвучное единство…​и трут,​
​зала!—​И долго, и грустно,​
​"Знайте, люди , нет страшнее скорби,​МАТЕРИНСТВО​В сумке огниво ​
​Я убегу из ​Как тянется время​
​Расул Гамзатович ГАМЗАТОВ​
​Максимилиан Александрович ВОЛОШИН​
​покоя,​— Нет,— говорит,— я не могу,​
​Я выучусь петь.​бою!​
​Мать К.А.Большакова — Наталья Францевна, урожденная Гризен​Только б коснуться ​
​Она мне отказала.​Как мама,​Не отдаст без ​
​Октябрь 1916 г.​Белый ромашковый цвет.​
​В боксерский зал,​И, может,​
​своей груди​октябрьской стужи.​
​полянке -​Я маму звал​
​Всё делать уметь,​Мать дитя с ​В самые уши ​
​Сед он, как пень на ​Такого драчуна!​
​Как мама,​косою!​
​вдовью​дед,​
​я​Мечтаю,​
​Смерть с своей ​
​проплакать про долю ​Ульем на странника ​
​Что вырастила сына ​
​Мечтаю, мечтаю…​
​Отклони удар, уйди,​
​И не могут ​
​Пусть забубнит впозаранки​
​Я так удручена,​
​Мечтаю,мечтаю.​Снова разлается,​
​наружу,​
​Кот - непробудный сосед.​
​— Беда!— вздыхает мама.—​
​И пол подметаю…​
​"Во темном-сыром бору" -​
​Просочились сквозь пламя ​лежанке...​
​увлекся​
​И пыль вытираю,​Вздрогнув, встрепенётся​
​Тучи, как вены, налитые кровью,​Сладко уснуть на ​
​Что дракой я ​И стирать,​
​И едва дитя, в жару,​событий.​
​Замуж сверчок выдает.​
​А мама уверяет,​И варить,​
​Бедная, роняла...​
​Повисло суровое небо ​Мышку-вдову за мочалку​
​Я увлекаюсь боксом,​
​Я гладить учусь​
​слезу с очей​
​зарева​Пухлый мурлыкает кот,​
​Я занимаюсь боксом,​
​Я стать.​И не раз ​
​Ведь короной кровавого ​
​вповалку​Агния Барто​
​На маму похожим​
​Затекла, устала,​
​Вырвутся молить: помогите, спасите,​
​С нитью веселой ​
​Мама-болельщица​
​Мечтаю​Мать поет... рука у ней​
​кровавом пожаре вот​Песенку мама поет,​
​моей.​Помогаю с охотой!​
​выводит.​Костлявые пальцы в ​
​прялку,​
​словно руки России ​всегда​
​Ночь уж лень ​вагонам.​
​Вижу за окнами ​руки,​
​А я ей ​Тихо, долго ночь идет...​
​Чугунным лязгом хотелось ​Белый ромашковый цвет.​
​эти милые трудные ​Всегда за работой,​
​Мать и ходит, ходит...​раны заштопать​
​Топчут усталые ноги​в ладони своей​
​Поёт моя мама​
​"Во сыром бору” поет​И наскоро рваные ​
​К окнам, где ласковый свет?​
​и держу я ​
​тишине!..​Губки открывает...​
​эскадронов,​Может, дойду понемногу​
​не надо разлуки,​Посидим и в ​
​Словно птенчик, все в жару​Где-то прошедших вдали ​
​Белый ромашковый цвет.​Больше нет и ​
​— Ничего, — шепнул он будто, -​Тише! засыпает...​
​топот​дорогу -​

Стихи ко дню матери классиков

​могилах своих.​
​ко мне.​
​вору...​Сердце изранил растущий ​
​Падает снег на ​и солдаты в ​
​А потом скользнул ​
​Во сыром темном ​ушах вокзалов.​
​Николай Алексеевич КЛЮЕВ​некрепких кроватках​
​стене,​Лис лисичку будит;​
​Гремело в стеклянных ​Я совсем здоров.​
​и младенцы в ​Луч метнулся по ​
​Зашумел сыр-темен бор,​«ура»​
​безделке:​родных​
​Но мама спит, и я молчу.​
​Песня лучше будет...​рельсах с утра ​
​Полно плакать о ​произносят на весях ​
​я чего хочу!​
​Нет? Не хочешь?.. Сказки - вздор​А на гудящих ​
​тарелки.​и кратко​
​Да мало ль ​пальчик...​
​лицу сбегала,​Слезы капают в ​
​Это слово протяжно ​
​похохотать,​Жил-был мальчик с ​
​Слеза по седому ​суров?​
​милосердная русская мать.​Я б могла ​
​Хочешь, сказочку скажу:​
​Октябрьских сумерек, заплаканных трауром​
​Что твой взгляд ​меня, как Россия,​
​пропела,​Подреми, мой мальчик,​
​Небосвод колебался, бесшумный и синий.​не смотришь прямо,​
​ты одна у ​Я бы песенку ​
​похожу...​и заломленных рук​
​Что в глаза ​вас разделять:​
​мяч катать,​Я с тобою ​
​В струнах тугих ​Земляники дай мне, мама.​
​не умею я ​Вслух читать и ​
​Прислонись головкой!​израненном сыне,​
​Спелый аромат?​
​Я не знаю, отличья какие,​
​хотела:​ко мне, -​
​Целый вечер об ​Земляники, земляники​
​батальоны седых матерей.​
​Я бы многого ​
​Ляг на плечико ​
​мук​
​клики,​
​бессменно стояли​
​хочу!​Всё ему неловко!​
​Кто-то нашёптывал шелестом ​Лунных сов родные ​
​днем и ночью ​
​— Я тоже двигаться ​Бедный мальчик! Весь в огне​
​СЕГОДНЯШНЕЕ​сад,​
​путей​лучу:​
​МАТЬ​Константин Аристархович БОЛЬШАКОВ​

​В лунных брызгах ​на откосах железных ​
​И сказала я ​
​Аполлон Николаевич МАЙКОВ​Берковна (Анна Борисовна) Эренбург​
​Соловьев последних охи,​ветра и стали,​
​Луч крадется золотой.​
​"Молодчина ты, сынок!"​
​Мать писателя Хана ​Помнишь, мама, ветра вздохи,​
​как скульптуры из ​подушке​
​сказала:​мать.​
​Прокружив, застыл.​окопам своим,​
​А по маминой ​Мама сразу бы ​
​Как ласкала маленького ​взмах орлиный,​
​по дорогам к ​
​пустой.​так помог!​
​сможет приласкать,​В жарком небе ​
​перегоны​Тихо в комнате ​

​Я бы маме ​
​И никто не ​
​Вечер томен; над долиной​
​и считали свои ​игрушки,​
​девчонка?​
​назовёт меня Илюшей,​
​Будто дым кадил.​
​дым​Не шумят мои ​
​Отчего я не ​
​И никто не ​
​белоцвета​мы глотали движения ​
​сижу.​по местам!​
​«кушай»,​
​В поле волны ​
​вагонных​
​А уселась и ​Я б расставил ​
​скажет за обедом ​
​Мама, мама, помнишь лето?​В дни, когда из окошек ​
​завожу,​сам​
​Мне никто не ​
​Отвори окно!​

​плечо.​Я волчка не ​
​Все свои игрушки ​«слушай»,​
​Мама, выплесни лекарство,​и задетое пулей ​
​играть не стала!​картошки,​

​скажет за уроком ​
​царство!​
​седую​Но и я ​
​Сам начистил бы ​
​Мне никто не ​

​Как ликует птичье ​эту бедную прядку ​
​Мама спит, она устала…​
​Перемыл бы чашки, ложки,​
​Илья Григорьевич ЭРЕНБУРГ​Как поет оно,​

​горячо,​прощаем это.​
​комнате подмел,​
​подруги.​
​и крики.​

​от волненья дыша ​
​И легко себе ​Я бы в ​Для будущей твоей ​
​Над карнизом свист ​
​Дай же, милая, я поцелую,​наших мам.​
​в кухне пол,​
​Твой профиль, мальчик, слишком строг​Мама, дай мне земляники.​
​беспощадные метки войны...​Забываем мы про ​
​Я бы вымыл ​Теплит запыленный порог,​
​Земляника​шрамы —​
​Далеко, а может, близко где-то...​постирал,​и упругий​
​Борис Александрович САДОВСКОЙ​эти грубые длинные ​

​там?​Я б рубашки ​
​Луч солнца зыбкий ​
​Черным солнцем осиян.​
​равно мне видны,​Как они, что их волнует ​
​улице не прыгал,​Когда он спросит: «Мама дома?»​
​колыбели —​
​но они все ​Может быть, главнейшая на свете!​
​Я б на ​пролей,​
​Я проснулся в ​
​Ты заштопала их, моя мама,​долго эта нить,​не терял!​
​Воды звенящей не ​
​Голоса израильтян.​твоей.​
​Пусть не рвется ​Я бы время ​
​дней,​звенели​
​застревали в одежде ​ответить.​
​я девчонкой -​От первых ненадежных ​
​И над матерью ​попадали,​
​Хорошо, что есть кому ​Если был бы ​
​Улыбка юноше знакома​Отпевали прах жены.​
​неизменно в тебя ​звонить,​
​ПЕРЕМЫЛ БЫ ЧАШКИ, ЛОЖКИ…​
​МАТЕРИ​иудеи​
​батарей​Хорошо, что есть куда ​
​Эдуард Николаевич УСПЕНСКИЙ​
​Николай Давидович БУРЛЮК​В светлом храме ​
​все осколки чужих ​понимали.​Тобой обиженное сердце.​
​"Баюшки-баю!"​И священства лишены,​
​стреляли,​Слушали меня и ​
​мужество​кто-то:​
​Благодати не имея​Все стволы, что по русским ​
​- далекие года​И отогреет это ​
​Но мне шепчет ​
​Хоронили мать мою.​
​украшенье седой головы.​Чтоб, как в те ​
​мне доверься​Воркотню свою,​
​иудеи​
​—​
​печали.​
​Прости меня и ​Начала забота​В светлом храме ​
​материнского воинства каска ​На душе осенние ​
​ужаса,​
​Милый сон погас,​
​Баю-баюшки-баю, —​Москвы​
​Мама, я звоню тебе, когда​прав, не прав до ​
​День грозится темный,​Солнце желтое страшнее, —​
​потемневшая в битвах ​
​нами.​
​Я был не ​
​Пробужденья час.​
​Солнце черное взошло.​
​ласку​
​И всегда интересуясь ​
​иль ней.​
​Наступает томный​У ворот Ерусалима​
​Оттеняет терпенье и ​Изредка названивая нам​
​Приходишь к нему ​
​"Баюшки-баю!"​еще светло.​
​волос.​вечерами,​силах больше мучаться​
​Шепчет кто-то нежный:​
​А у вас ​
​на венке поредевших ​А они скучают ​
​Когда не в ​Душу пьет мою.​Эта ночь непоправима,​
​детства панама​Забываем все-таки про мам.​
​других важнее.​Кто-то безмятежный​Осип Эмильевич Мандельштам​
​и знакомая с ​
​Как и прежде, милый малыш.​Что может быть ​
​Силы отдаю.​мыслей ваших"​
​и глаза твои, полные слез,​

​ты -​такое мужество,​
​Грезам я бесстрастно​мысли Мои выше ​
​мне вспомнилась, мама,​был, знай, что для мамы ​
​А есть ещё ​В голубом краю.​

​путей ваших и ​
​Вот опять ты ​
​Кем бы ни ​
​долгого.​Бездыханно, ясно​

​меня на руках? "Пути Мои выше ​Ярослав Смеляков​
​И, как птица, ввысь улетишь,​
​И мужество терпенья ​"Баюшки-баю!"​
​безымянной могилы, ужели это она, которая некогда качала ​мне вспомнилась, мама​

​Так бывает - станешь взрослее ты​
​быстрого,​кто-то:​захолустного русского города, на дне уже ​
​Вот опять ты ​рядом всегда.​Есть мужество решенья ​
​И поет мне ​лежат теперь где-то там, в кладбищенской роще ​

​И мать отвечала: «Любовь, знать, могилы сильнее!​
​Будет с вами ​тонкого,​
​В голубом краю,​
​бесценное имя. Ужели та, чей безглазый череп, чьи серые кости ​ложиться не хочешь?»​

​Мама - самый лучший, надежный друг -​Под прорезью прицела ​
​Собираю что-то​
​веки благословенно её ​Сынка упасла, а в могилу ​
​горе-беда,​под выстрелом,​
​Я - дитя опять,​да будет во ​

​меня, баба, морочишь?​

Письмо матери

​В доме вашем ​

​Есть мужество стоять ​

​Горькое забылось,​

​в мире и ​И смерть закричала: «Ты что ж ​

​Так бывает - если случится вдруг​И тихо сказать: "прости..."​

​Как отрадно спать!​

​миром забытая, да покоится она ​на память.​

​и тебе.​ней подойти,​

​Сердце истомилось.​земле, одинокая, на веки всем ​

​И мать почему-то пришла удалому ​Жизнь подарила мне ​

​И тихо к ​"Баюшки-баю!"​

​В далёкой родной ​сухими губами,​

​небо,​И еще, может десять, десять шагов!​

​Горе усыпляя:​

​уст!​студеной припал он ​

​Мама землю и ​И сделать шаг... и ещё​

​Что ж, и сам спою,​

​слышал из её ​И к влаге ​

​каждой судьбе.​дверь​

​Не придет родная,-​её глазах, сколько горестных песен ​

​тучей.​Главное слово в ​

​И придётся открыть ​

​В колыбель мечта.​я ребенком на ​

​сыном затмилось прохладною ​Мама - первое слово,​

​моя мама.​Но меня вернула​

​воплощенной печалью: сколько слез видел ​

​И солнце над ​

​и тебе.​Где молча сидит ​

​Радость отнята,​вся ее душа, была она и ​

​горючий,​Мир подарила мне ​

​соседнюю комнату,​Молодость мелькнула,​

​именно мукой, поразила тем более, что, в силу любви, из коей состояла ​упали на камень ​

​Мама жизнь подарила,​Я иду в ​

​"Баюшки-баю!"​любви к ней, — к той, которая, давши мне жизнь, поразила мою душу ​

​И матери слезы ​каждой судьбе.​

​этот трудный путь.​Спой мне, спой мне, мама:​

​бремя моей неизменной ​ним пролетела!»​


Мне уже шестнадцать, мама

​Главное слово в ​

​Я иду в ​В колыбель мою,-​младенчества нес великое ​

​Пожалуй, велю я, чтоб тучка над ​

​Мама - первое слово,​отправляюсь,​

​Нет, вернусь упрямо​

​потери любимого! А я с ​свое старое тело,​

​довести.​Я решил и ​

​нет?​этот вечный страх ​

​без спору отдашь ​Ребят до дела ​

​ТРУДНЫЙ ПУТЬ​Встать мне или ​всей моей жизни. Все и все, кого любим мы, есть наша мука, — чего стоит один ​

​Коль ты мне ​- Ещё пожить бы. Хоть немного.​

​Эмма Эфраимовна МОШКОВСКАЯ​Темно от тумана,​

​самая горькая любовь ​

​пустыне.​

​не жаль, не боль - одна тревога:​бойцов.​

​Чуть забрезжил свет,​С матерью связана ​

​Он, жаждой томясь, заблудился в безводной ​

​В глазах - не горькое «прости»,​седая мать троих ​

​Просыпаюсь рано.​Из романа "Жизнь Арсеньева"​

​сине,​

​И мать слегла.​в дозоре​Фёдор Кузмич СОЛОГУБ​

​Большими томными глазами...​

​В неведомом царстве, где небо горячее ​

​И мать сдалась.​у городских ворот ​

​Преображенская (1824—1896)​И мальчик вздрагивал, глядел​

​бедою:​Да, видно, сердце не стерпело.​

​гранаты трогая кольцо, -​Мать Вяч. Иванова Александра Димитриевна ​

​блестел,​«Судьбина,— сказала,— грозит ему горькой ​

​старая была.​И, хищникам пророча горе,​

​Такъ сѣтовали знатоки.​Не усталый взор ​

​ледяною водою.​

​И ведь не ​

​благословившие его.​вѣнки" —​

​не раз слезами​в кувшин с ​

​и провожала, и ждала!​

​уходит сын, целуя руки,​,,Въ театрѣ ждали бъ васъ ​

​И до утра ​Тут смерть поглядела ​Вон сколько плакала, и пела,​

​своего,​имѣла дивный голосъ:​

​помощь призывал.​не выну!»​

​донесли.​во имя права ​

​Къ тому жъ ​В степи на ​

​свое из укладки ​и сколько руки ​

​...На бранный труд, на бой, на муки,​

​И „Несмѣяной" прозвана.​


Маме

​Что кто-то слабым, дальним криком​

​Я смертное платье ​исходили,​

​своих друзей.​—​

​Казалось ей, что дом дрожал,​вынесу сыну,​Вон сколько ноги ​

​зови с собой ​Разумница была она ​

​Внезапным шквалом налетал,​

​хлеб-соль я не ​

​упасли!​Иди мой младший, мой любимый,​

​„долгій волосъ":​в порыве диком​

​Покуда из дома ​Кого от боли ​

​его.​Пустое все про ​Когда ж буран ​

​нарушу?​Кого заботы молодили!​

​я отдаю теперь ​Ей достигали. Говорятъ​

​крыльца.​свою материнскую клятву ​

​Маргарита Агашина​Ленинграда​

​до пятъ​Шуршала снегом у ​Да как я ​

​Мать​но на защиту ​

​И косы темныя ​злая,​

​тебе душу,​урожденную Пастушихину.​

​всего,​желанно.​

​Шумела тише вьюга ​


Матери

​Старуха сказала: «Я рада отдать ​

​Антонину Сергеевну Вознесенскую,​ему семнадцать лет ​

​Какъ сердцу русскому ​

​Порой, дремотой обвевая,​

​«Пора!— говорит.— Собирайся на отдых, Прасковья!»​

​независимую пустынницу —​

​со мною рядом,​Такъ женственно-благоуханно,​

​без конца...​ее изголовья.​

​веру женскую,​

​А младший сын ​

​Кровь съ молокомъ, — она цвѣла​И ночь тянулась ​

​стала смерть у ​Назовите по имени ​

​на войне.​паву, —​


Мать

​ходила...​

​На третьем году ​Америку...»​

​и средний тоже ​Похожа поступью на ​

​Все напевала и ​сын из похода?​

​убили, сын, не езди в ​сын мой старший,​

​могла:​плечу,​

​На запад глядела: не едет ли ​

​«Чтоб тебя не ​Уже на фронте ​

​Назваться мать моя ​

​И, положив дитя к ​простояла у тына. Два года​

​Что наивно просила, насмотревшись по телику:​мне.​

​праву​Старинной книгой заслонила​

​Два года она ​милее.​

​Ты обращаешься ко ​А дѣвой русскою по ​

​Она мерцавшую свечу​

​«Ужо не помру!— отвечала старуха.— Дождуся!»​Есть другие россии. Но мне эта ​

​— Слышу, маршал.​"МЛАДЕНЧЕСТВО"​

​не смыкая.​потянутся гуси!..»​

​Сирина, режет рюмкой пельмени.​Она сказала:​Из автобиографической поэмы ​

​Глаз до рассвета ​меня, как на север ​

​Любит Блока1 и ​


Мать

​во взоре.​

​Вячеслав Иванович ИВАНОВ​

​ночь ходила там,​

​Жди в гости ​беззащитностью.​

​и пробежал огонь ​

​мать Андрея Белого​И мать всю ​

​из-за моря.​

​своей​

​лицо,​

​Александра Дмитриевна Бугаева, урождённая Егорова (1858—1922),​

​по ночам,​

​— так домой ворочусь ​

​коммунальные ссоры утешали ​

​и дрогнуло ее ​

​Март 1903 г., Москва​

​Светил в пристройке ​

​Останусь в живых ​

​морщинки,​

​бойцов,​

​луна золотая плывет.​

​— не угасая,​

​и горя:​

​Ее серые взоры, круглый лоб без ​

​седая мать двоих ​

​В волнах фиолетово-мглистых​Но был огонь ​

​меня от докуки ​— уток нитку жемчужную.​

​была в дозоре​

​туман бледно-белый ползет.​ночном.​

​Ты, мать, не помри без ​

​подарила им нитку ​

​А у ворот ​

​росистых​

​Кружился в сумраке ​

​казачья работа!​

​речушкою​Бери оружье, Ленинград! -​

​Уже вдоль газонов ​в старинной зале​

​«Что ж! Видно, такая уж наша ​И, зайдя за калитку, в небесах над ​

​опасность.​обнять.​

​И снег сухой ​

​коня и сказал, выезжая в ворота:​

​и дочку, Наталью Андреевну.​

​— Над нами грозная ​и хочет кузину ​

​рамах дребезжали,​Он сел на ​

​родила она сына ​

​когда воззвали рупора:​клавесина,​


Мать

​И стекла в ​

​Винцо подносила, шелковое стремя держала.​пустые деревни​

​ясный​Смеется под звук ​

​мертвый дом —​в поход провожала,​

​За житейские стыни, две войны и ​Вставал рассвет балтийский​

​принять..."​

​Они врывались в ​

​Любимого сына старуха ​

​Ее беды помиловали, да не все, к сожалению.​МАТЕРИ​

​Извольте цветок сей ​И заносили хутора.​

​Дмитрий Кедрин​

​Времени.​ПЕСНЯ О ЛЕНИНГРАДСКОЙ ​

​"Я вас обожаю, кузина!​заметали,​

​Мать​

​фамилию, чтоб укутать от ​Ольга Фёдоровна БЕРГГОЛЬЦ​в руке.​

​И вошки снегом ​Добрая моя?!​Дал отец ей ​

​и тебе.​с малиновой розой ​

​бушевали,​

​слезы снова,​урожденная Пастушихина!»​

​Мир подарила мне ​

​в лазурно-атласном камзоле,​В степи бураны ​

​И зачем же ​«Добрый день, Антонина Сергеевна,​

​Мама жизнь подарила,​

​в волнисто-седом парике,​ночи до утра​

​Не чужого...​в окно постучится:​

​каждой судьбе​в привычно-заученной роли,​


«О вера наших матерей»

​И дни и ​

​ведь,​Воробьишко серебряно пусть ​

​Главное слово в ​маркиз​

​Иван БУНИН​

​Не со зла ​

​урожденную Пастушихину.​Мама - первое слово,​

​пред нею склонился ​ангелом была?​

​Ну, прибила,— что ж такого!​мою мать — Вознесенскую Антонину Сергеевну,​

​Как и прежде, милый малыш.​и стены. Прекрасный и юный,​

​Не ты ли ​

​Подрастет семья!​

​—​ты -​

​карниз,​

​цепей лампадки.​

​бойся,—​пощади ее хижину ​

​был, знай, что для мамы ​

​и хмелью обвитый ​

​И тени от ​За нас не ​

​Охрани, Провидение, своим махом шагреневым,​Кем бы ни ​

​фортуны​

​угла​

​Отдохни,​


Поговори со мною мама

​Андрей Вознесенский​

​И, как птица, ввысь улетишь,​под вешнею лаской ​

​Лампадку в сумерки ​

​— умойся,​Мать​

​Так бывает - станешь взрослее ты​лучах​

​Я помню ночь, тепло кроватки,​

​Вот тебе вода ​

​Каймою черного платка...​и тебе.​

​Горит в золотистых ​Я помню, помню голос твой!​

​Не волнуйся, успокойся,​тронет​

​Мир подарила мне ​клавесина...​

​счастье очаруешь.​Бедная моя!​

​Она глаза слепые ​Мама жизнь подарила,​

​мечтает под звук ​

​И верой в ​устала,​

​Отворотясь, исподтишка​каждой судьбе​

​Вся в белых, сквозных кружевах,​мной,​

​Просто очень ты ​не проронит!..​Главное слово в ​Любезная сердцу картина!​Напомнишь мне, что Он со ​стала...​Старуха ж слова ​

​Мама - первое слово,​как пышная роза, сидит.​

​Ты перекрестишь, поцелуешь,​И просить прощенья ​Под коей, дескать, человек.​рядом всегда.​на щечках,​меня клонит.​


​Села в угол, зарыдала​

Мать

​И, верно, вспомнят о «планиде»,​Будет с вами ​
​Красавица с мушкой ​К её плечу ​
​житья!—​калек​
​Мама - самый лучший, надежный друг -​прудом горит.​

​А сладкий сон, глаза туманя,​Нет от вас ​
​Сочтут убитых и ​горе-беда,​
​И солнце над ​И полушепотом бранит,​
​— Все постыло! Сил не стало!​А мужики, на бревнах сидя,​
​В доме вашем ​листочках.​

​Бывало, раздевает няня​Настегала чем попало:​
​Среди широкого двора.​Так бывает - если случится вдруг​
​Сияет роса на ​"Ангел-Хранитель над тобой!"​
​Нашумела, накричала,​

​Играть в «воздушную тревогу»​и тебе.​
​Посвящается дорогой матери​И милый, кроткий голос твой:​
​Александр Яшин​детвора​
​Жизнь подарила мне ​Андрей БЕЛЫЙ​

​Игрушки, теплую кроватку​Мать​
​Но долго будет ​небо,​10 лет.​
​и лампадку,​поселений людских,​Война пройдет — и слава богу.​
​Мама землю и ​я.​

​Я помню спальню ​


​И бродят вокруг ​

Слово о Маме

​Дмитрий Кедрин​каждой судьбе.​
​Вот это тоненькое ​Иван Алексеевич БУНИН​
​слетают​
​МАТЬ​Главное слово в ​
​Так нежен завиток, заканчивая​
​Алексеевна Павленко (1867—1954)​
​полночь на землю ​я тебя ношу.​
​Мама - первое слово,​бы меня:​
​Мать поэта Александра ​Как ангелы в ​
​в сердце своем ​мама уснет.​
​Что ты любила ​
​закройте глаза газет!»​
​безгрешных людей?​меня носила,​
​Лишь под утро ​
​мечта заманчивая,​
​Ах, закройте,​Там носятся тени ​
​так, как у сердца ​ее -​
​Но мне мила ​об убитом, телеграмма.​
​струях фимиама святого​что, сознавая мужскую силу,​
​Как там дочка, как там сынок ​суетой.​
​О нем это,​И в синих ​
​пишу,​Мама потихоньку всплакнет,​
​Тебе б казалось ​«Оставьте!​
​лучей​
​Может, затем и стихи ​Так бывает - ночью бессонною​
​я взлелеиваю,​глазет.​
​Расскажешь ли снова, как в блеске ​
​твои разгладить.​и тебе.​
​И все, что в сердце ​
​Белая, белая, как на гробе ​снова?​
​все бы морщины ​Мир подарила мне ​
​несмелый строй.​мама?​
​райские песни мне ​ладить,​
​Мама жизнь подарила,​Как строк твоих ​
​Что вы,​Споешь ли ты ​
​тобою все время ​каждой судьбе.​Была ты тихой, незатейливою,​

Мама

​Звонок.​
​- ароматных плодов?​Мне бы с ​
​Главное слово в ​Приметы лика твоего.​
​выкрутить русый ус!»​Из пышных садов ​
​наблюдать.​Мама - первое слово,​
​Воображением дочерчиваю​горящей мазурке,​
​чешуею,​за шумным праздником ​
​МАМА​
​и о.​— выбряцав шпоры в ​
​рыбок с цветной ​и оттуда неслышно​
​Юрий Сергеевич ЭНТИН​Закрыты глухо а ​
​Хе!​
​Из рек его ​
​сесть в уголок ​И тащит одеяло.​
​быть доверчивою:​я еще могу-с —​
​ярких, как день, мотыльков,​
​- как будто!- лишней,​А дочь кричит: - Я поняла! -​
​Ты не умела ​«Неправда,​
​С лугов его ​а самой оказаться ​
​Вздохнула мать устало.​
​Души неведомой черты.​безрукий:​
​с собою​
​за столом собрать,​- Ты не поймешь, еще мала, -​
​почерке выслеживаю​


​безногий,​

Мы - матери

​ночи, взяла ль ты ​Всех бы людей ​
​денечки?​Я в тонком ​
​А вечер кричит,​Как в прошлые ​
​переженила.​И в летние ​
​Как жаль!» — сестре писала ты.​Ковна.​
​с собой принесла?​всех бы знакомых ​
​Дочь удивилась: - Мерзнешь ты​барежевую.​
​пальцы улиц ломала ​Ты бедному сыну ​


​Всех бы приветила, всех сдружила,​

Мать

​Она сказала дочке.​
​«Забыла тальму я ​
​костелов,​из далекого рая​
​своею лучистою добротой.​
​теплоты, -​Софья Яковлевна ПАРНОК​
​слезя золотые глаза ​
​Какие ж дары ​
​обогревая​
​- Мне не хватает ​«воспаление мозга».​
​вкована,​О милая мама!.. Ты снова пришла!​
​ближних и дальних ​РАЗГОВОР С ДОЧКОЙ​
​Зинаиде Гиппиус диагноз ​
​как, поцелуем в обрубок ​
​"Ты здесь, ты со мной, о моя дорогая,​закрывая,​
​В нашей комнате. Без мамы.​приступа врачи поставили ​села,​
​шеи моей!​глаз утомленных не ​
​гаммы​1890 года, когда после тяжёлого ​
​Сбежались смотреть литовские ​Кольцом обвилися вкруг ​покой),​
​И звучат печально ​реальном эпизоде лета ​
​с зажатой обоймой.​
​Вот тихое "здравствуй", и чьи-то объятья​(дельная - рано ей на ​
​И зачем-то мою руки.​Речь идёт о ​
​на мертвый кулак ​и слышней...​
​отодвигая седую прядку​

​место спички​
​кругах французский писатель.​страшно косится​Несмелые звуки слышней ​
​над тетрадкой,​Я кладу на ​
​Бурже (1852—1935), модный в светских ​

​И глаз новолуния ​шумящего платья...​
​Долго сидит она ​Или, может быть, от скуки​
​(урожд. Степанова;1849 — 1903).​дорогой мой!»​
​Чу! Шорох шагов и ​

​Совесть людская. Мама моя.​
​привычке​З. Н. Гиппиус. Мама — Анастасия Васильевна Гиппиус ​
​дорогой,​мной уж, заветные сны!..​
​кого - подбодрит, а кого - поправит.​И наверно по ​первый раз.​


​«Убит,​

Моей маме

​А сны надо ​кого - пожалеет, кого - поздравит,​
​нечем!​
​У этой женщины, я понял в ​визжали:​
​в подушки зарыться,​все края:​

​Что-то мне заняться ​
​взглянув, — какая сила​из синего ситца​
​Я глубже стараюсь ​пишет ответы во ​
​вечер​На кроткое лицо ​

​Звезды в платочках ​
​луны...​
​Не позабыла, не поленилась -​И сегодня целый ​
​Простое, нежное... На выраженье глаз,​

​расплакался, бедный, на шее Варшавы.​Таинственный свет серебристой ​
​письмом склонилась.​командировке.​
​Что нужно, делала и что-то говорила​надломивши тучные плечи,​
​Ночь... В комнате душно... Сквозь шторы струится​Это она над ​

​Пятый день в ​
​шутя,​и вдруг —​
​тихо крылами свевать!..​
​теплится радостный огонек.​Прилуки​


​А мать легко, без слёз, как будто бы ​

Мама

​шершавый,​
​С ресниц моих ​в комнате нашей​
​Мама в городе ​и жалок, как дитя.​
​кургузый,​И детские слезы, безвинные слезы,​
​Только до позднего ​
​в разлуке,​Я был беспомощен ​
​Крепился долго,​
​дивные речи шептать,​Окна погасли. Фонарь погашен.​
​Только мы теперь ​любовью​
​вечер.​И стали мне ​
​ей ученье впрок.​Ем какие-то морковки…​
​Любимой женщины... Со всей моей ​Сейчас притащили израненный ​
​грезы,​Но не пошло ​
​мою руки,​
​к изголовью​Ма — а — а — ма!​
​ко мне светлые ​знала обманы, хулу, обиды.​
​Для нее я ​
​Я чувствовал, что смерть подходит ​камнем!​
​И стали слетать ​Старенькая. Ведь видала виды,​
​речке даже.​её родная дочь.​


​громыхающим под ядрами ​

Мать

​И с чуткой, болезненно-чуткой душой...​сама - на сундук, а гостям - кровать.​
​Не купался в ​
​Лежала при смерти ​
​весь воздух вымощен​С умом, не по-детски печалью развитым,​
​выслушает, ночевать оставит:​болезни​

​спокойней. В эту ночь​
​Видите —​Пугливым ребенком,- угрюмый, больной,​
​чайник согреет, обед поставит,​Для нее после ​
​Она была ещё ​
​Что вы мямлите, мама, мне?​
​Я рос одиноко... я рос позабытым,​делиться удачей, печаль скрывать -​


​на пляже,​

Прощальная песня

​Почти весёлая, с улыбкой неизменной,​Дым еще!​
​моей не шептал.​-​
​Я один сидел ​Её в несчастии: я помню, в трудный час,​
​Дым.​Никто над кроваткой ​

​- увенчанный и увечный ​речку лезли,​
​раз​Дым.​
​ночи тревожных молений​Приди к ней ​
​Все мальчишки в ​Такою слабою... Потом я видел ​

​Мама, громче!​
​И в тихие ​Добра моя мать. Добра, сердечна.​
​Математику учу.​
​такой обыкновенной,​Письмо.​

​я не знал,​Ярослав Смеляков​
​к врачу,​Она казалась мне ​
​«Ах, закройте, закройте глаза газет!»​Не знал я,- зато и любви ​
​Мама​Для нее хожу ​

​отказать.​
​о побитом неприятеле:​Меня окружало довольство; лишений​
​к матери младенцем.​гаммы,​
​чём не может ​Вплакались в орущих ​

​подачки людской.​Как подходил я ​
​Для нее играю ​И всё-таки ни в ​глазет.​
​Изведав всю тяжесть ​
​с открытым сердцем,​

​для мамы:​балует,​
​судорожно простерлись, как по гробу ​
​я наплакался вволю,​
​В семнадцатом году ​

​Все я делаю ​Что портит девочек, что слишком их ​
​белые матери​По темным углам ​
​подошел к Кремлю​Агния Барто​
​решается, горюет,​По черным улицам ​

​чужою семьей,​
​Вот почему я ​РАЗЛУКА​
​Прибегнуть к строгости ​
​НЕМЦАМИ ВЕЧЕР​


​Из прихоти взятый ​

​Овеянный воспоминаньем детства.​Не сердись, мой милый!​
​детей она опять​
​МАМА И УБИТЫЙ ​пало на долю:​
​этот мир люблю,​И в ответ: — Бегу, бегу,​

​При первой шалости ​о том, что горю, в столетия выстони!​
​Тяжелое детство мне ​Вот почему я ​
​силой.​гнилые брёвна.​
​ты хоть​

​Семён Надсон​детстве, я стою поныне.​
​Слышно с новой ​Как подозрительно скрипят ​
​Крик последний,-​Мать​
​Как в раннем ​Но опять: „Агу, агу!" -​

​Хоть слышать, бедная, не может хладнокровно,​
​с пристани.​грусть,​
​И на пути, завещанном тобой,​Я посуду мою.​
​Уступит, ласками детей побеждена,​

​стоглазое зарево рвется ​
​Прошу тебя: выбрось из сердца ​всегда была святыней.​
​А в ответ: — Я не могу,​«Родная, милая!..» и, наконец, она​
​в квартирное тихо​меня всерьез.​

​Ты для меня ​Мол, побудь со мною.​
​они достигнут цели.​Трясущимся людям​
​Пойми. И взгляни на ​Любимая, не уходи... Постой!​
​Сын зовёт: „Агу, агу!" -​Не пустит, а меж тем ​

​горящие руки "Лузитании".​не шестнадцать, мама.​
​никогда воочию.​Агния Барто​
​раз клялась, что никогда​высил​
​Мне ведь уже ​

​И не увидеть ​
​РАЗГОВОР С МАМОЙ​Но мама много ​
​схватиться за небо​за вопросом вопрос.​
​ладонь.​

​— «Всё она, pодная».​качели!»​
​Так страх​Готовя в душе ​
​теперь в одну ​льет тогда?​
​прибегут: «Пусти нас на ​горящего здания.​

​упрямо,​Их не собрать ​
​Кто же слёзы ​Они к ней ​
​как дети из ​сиди у окна ​
​ночью.​Что бывает иногда, -​


​И опустившейся. Я помню, иногда​

Из цикла "Памяти матери"

​из черепа,​И ты не ​
​и днем и ​Hепослyшны, шаловливы,​
​её ленивой​и чисел​
​вечно дети!​Жгли щеки детские ​

​Если, дети, вы ленивы,​
​Она живёт. Но я считал ​Обгорелые фигурки слов ​
​Дети, они же не ​
​О, сколько слов, горячих, как огонь,​— «Мама золотая».​

​своих казаться: для детей​
​занимается клирос!​Не надо, мама, меня ревновать,​
​чувствах белоснежных.​даpит?​
​И старше лет ​У церковки сердца ​

​целом свете.​
​О самых первых ​
​И игpyшки вам ​хочет некрасивой​
​Петь не могу.​Самые добрые в ​

​шептать​
​говоpит​Не занимается и ​
​Мама!​расцеловать,​
​Не уставали матери ​Кто вам сказки ​


​Домашнем, стареньком, наружностью своей​

Материнское окно

​вырос.​
​Дай твои руки ​О, сколько губ, трепещущих и нежных,​
​напевает,​серьезных дел. В капоте​
​обугленный поцелуишко броситься ​

​И лучше синяк, чем стеклянный колпак.​
​чудесней слова: мать?​
​Кто вам песни ​Что иногда важней ​
​из трещины губ​умнее,​

​Что может быть ​
​качает,​зимы — об этих мелочах,​
​На лице обгорающем​Ну что ж, значит буду потом ​
​— бесконечно милый.​

​Колыбель кто вам ​
​О шубках для ​сердца!​
​поступлю не так,​
​И женский образ ​

​— «Мама дорогая».​О кашле Наточки, о кушанье, дровах,​
​Не выскочишь из ​
​А если порой ​Деревья сада, двухэтажный дом​
​глаз?​

​И, вместо умных книг, лишь предана заботе​
​Рухнули.​ведь быть смелее,​
​Картинки из «Руслана и Людмилы»,​Hе смыкая ночью ​
​Она застенчива, спокойна и проста,​


​Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!​

Матери

​Когда-то же надо ​
​И кажутся каким-то дальним сном​
​вас,​печаль и доброта.​
​опереться.​приду.​
​на другой планете.​

​И заботится о ​
​В лице глубокая ​
​Дайте о ребра ​Сразу почувствую и ​
​Как будто даже ​так голyбит​
​Не хвалит Paul ​выкачу.​

​за советом, мама,​где-то далеко,​
​Кто вас нежно ​Не думает блеснуть, и, разливая чай,​
​Глаза наслезненные бочками ​Я тотчас приду ​
​И наша юность ​

​Кто вас, дети, больше любит,​
​Ни мыслью книжною, ни фразой либеральной​
​Я сам.​пути беду,​
​не дети.​

​«КТО ВАС, ДЕТИ, БОЛЬШЕ ЛЮБИТ…»​болтовне, как будто невзначай,​
​лезут в ласках.​
​Коль повстречаю в ​
​Нам справиться, и мы уже ​
​Агния Львовна БАРТО​И в светской ​

​на сердце горящее ​
​куда-то в яму,​так легко​
​тишине!..​
​русских дам Флобера;​

​Скажите пожарным:​
​И не полезу ​Приходит старость. С ней не ​
​Посидим и в ​Столь непонятного для ​
​Нельзя сапожища!​

Мама

​не свяжусь.​
​Рюрик Ивнев​
​– Ничего, – шепнул он будто, –​И не бранит, гордясь критическим чутьём,​
​В касках!​

​С дурной компанией ​Мать​ко мне.​
​книг Лёмерра​Блестящие!​
​кому придется,​суровая мальчишеская бровь,​А потом скользнул ​
​Изящные листы французских ​Нагнали каких-то.​

​Не выйду навстречу ​косым​
​стене,​
​перламутр оправленным ножом​
​запахло жареным!​

​Ведь я по-глупому не влюблюсь,​
​Зазолотилась под лучом ​Луч метнулся по ​
​Не режет в ​Люди нюхают -​
​не бьется,​твоя любовь...​

​Но мама спит, и я молчу.​вижу драмы!..»​
​дома.​
​пусть сердце твое ​
​твоя надежда и ​

​я чего хочу!​
​Привлечь, и заключить: «Я здесь не ​из горящего публичного ​
​И в страхе ​
​утру, твой хороший сын,​

​Да мало ль ​автора на суд​
​выбрасывается, как голая проститутка​Верь мне, пожалуйста, очень верь!​
​...Он умер к ​
​похохотать,​


​Подробно разобрать и ​

​ртом он,​плохо меня воспитала?​
​Вот так. Еще. Не уступай! Живи!​Я б могла ​
​пять минут​которые изрыгает обгорающим ​
​Ну разве ты ​спекшейся крови...​
​пропела,​«Сонату Крейцера» не может в ​
​даже шутка,​
​еще теперь.​срывает марлю в ​


​Я бы песенку ​

Пишите письма матерям

​литературной дамы:​Каждое слово,​
​Любовь наша крепче ​
​слова,​
​мяч катать,​Она — не модный тип ​

​деться.​
​Родная моя, не смотри устало!​
​он говорит невнятные ​Вслух читать и ​
​МАМА​ему уже некуда ​к лжи.​

​сбегает синева,​
​хотела:​
​Дмитрий МЕРЕЖКОВСКИЙ​Скажите сестрам, Люде и Оле,-​
​Тебя вынуждают прибегнуть ​Со впалых щек ​

​Я бы многого ​
​Мадонн похожи...​сердца.​
​помимо охоты​
​холодноватый запах камфары!​


​хочу!​

​На руки девственных ​У него пожар ​
​То этим нередко ​поры​
​– Я тоже двигаться ​
​тонким цветом кожи​
​Мама!​
​Когда ж заставляют: скажи да скажи! -​ненавистен с той ​
​лучу:​И пальцы были ​
​болен!​Ведь есть же, ну, личное очень что-то!​
​О как мне ​И сказала я ​
​Духи я помню, — белую сирень...​Ваш сын прекрасно ​
​не нужны.​
​пятый час...​Луч крадется золотой.​
​жаром, —​
​Мама!​
​Уже обидны и ​часы внизу отбили ​
​подушке​
​руки с детским ​Мама?​
​должны.​углы,​
​А по маминой ​Я целовал ей ​
​Кто говорит?​
​Как-то меняться уже ​
​Колючий иней выбелил ​
​пустой.​
​Унылую, страдальческую тень...​


​Allo!​

​средства​
​на острие иглы.​
​Тихо в комнате ​больном, хотя не старом,​
​витрин Аванцо?..»​с годами былые ​
​я жизнь держу ​
​игрушки,​В лице уже ​
​вывеской заломленные у ​
​И все же ​
​уже который раз​
​Не шумят мои ​
​вечную мигрень,​золотые руки,​
​двадцать, хоть тридцать лет​За эту ночь ​сижу.​


​Я помню мамы ​

​кто же изласкает ​Пускай им хоть ​
​исколотая шприцами рука.​
​А уселась и ​
​недаром:​

​танца,—​
​для матери дети,​Снимаю одеяло, - как легка​
​завожу,​путь она прошла ​
​сбитой каблуками облачного ​Что дети всегда ​

​Минута... десять... двадцать... полчаса...​Я волчка не ​
​С ним долгий ​вазы вашей муки,​
​твой ответ,​пальцы рук...​
​играть не стала!​тихом уголке своем.​


​мне​И даже предчувствую ​

​и я отогреваю ​

​Ну и я ​Мы жили в ​

​Если станет жалко ​

​на свете,​
​чудеса,​
​Мама спит, она устала…​крепла, и вдвоем​
​«Мама.​Я знаю, уж так повелось ​

​не верить в ​
​«Мама спит, она устала…»​Но дружба наша ​
​вой:​Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.​
​Но нам нельзя ​Золотая прямо!​

​враждою молчаливой,​раздвинув басом ветра ​
​не шестнадцать, мама!​Так сказал хирург.​
​–​Он уступал с ​
​я скажу,​Мне ведь уже ​

​будет.​
​Вот какая мама ​боролась за меня.​
​окровавит гаснущая рама,​Не надо. Тревоги свои забудь.​
​Он жить не ​

​нарядила.​Она с отцом ​
​лоб, венчанный шляпой фетровой,​все ждешь упрямо?​
​московский школьник... раненый солдат.​К Маю дочку ​
​То хитростью, то лаской боязливой​И когда мой ​

​не спишь и ​
​он, а не уснул,​угодила.​
​уголок храня,​Шустова.​
​Ну что ты ​как будто умер ​

​Вот как мама ​
​Последний в жизни ​
​вылезают из-за крыш завода ​Эдуард Асадов​
​у скул,​ножках…​

​отчаянья, ревниво,​ворохи​
​шестнадцать, мама!​какие тени темные ​
​Туфли новые на ​Но с мужеством ​
​это мысли сумасшедшей ​Мне уже не ​

​Вот он лежит: не мальчик, а солдат,​горошках,​
​проходило дня.​Мама знает —​
​Нас уважать учитесь, детки,—​ученик.​
​Платье красное в ​Без горечи не ​
​угла пустого.​

​Нам предлагают посидеть...​вернувшийся из школы ​

​Мама девочку одела:​целыми годами.​

​от кровати до ​И только редко, очень редко​

​книг -​Мама песенку допела,​

​Ее он мучил ​

​пробегают народа шорохи​Ваш сокрушительный поток.​

​с размаху связку ​

​дочки.​В хозяйстве, в кухне, в детской мелочами​

​больной​по трамваям​

​бросал на стол ​На ногах у ​

​покорилась мать:​А у мамы ​Нас вихрем крутит ​

​бегу,​Светлые чулочки​

​Уже давно им ​тучу.​

​с ног,​

​пальто расстегивая на ​

​К каждому чулочку.​неизбежность,​

​на дом​Когда, едва не сбивши ​

​Вбегал он, раскрасневшийся, в снегу,​По резинке пристегнула​

​Но, вечных мук предвидя ​

​севшую​Да, мы беспомощны бываем,​

​на лестнице... ребячьи голоса...​Обувала дочку,​

​отдать...​что увижу опять​

​постареть!​

​вечный спор​Мама песенку тянула,​

​готов был жизнь ​веря,​

​Ведь каждый может ​горластый репродуктор,​

​Тоненькая строчка.​За нас отец ​

​подхожу к окошку,​Нас уважать учитесь, детки,—​

​коридор,​Белая сорочка –​

​Приличная супружеская нежность.​гобоях ржавых,​

​очки надеть.​

​похожий на ущелье ​Белую сорочку.​

​Детей обилье — Божья благодать, —​

​Заиграет вечер на ​Лишь стоит мне ​

​На кухне примуса,​Одевала-надевала​

​царила безмятежность:​вихрастые ромашки, шагом меряя, мучу.​

​найду в газетке,​московский дом...​

​Одевала дочку,​Кругом в семье ​

​в пестрых павах,​Я новость вмиг ​

​шестиэтажный дом,​Мама песню напевала,​

​XXXIX​

​А я гуляю ​лучше вас.​Я знаю их ​

​ВОТ КАКАЯ МАМА!​мутных окнах — дождь и мгла.​

​обоях.​В любом декрете ​

​В Москве, на Бронной, у солдата - мать.​Елена Александровна БЛАГИНИНА​

​Как в серых ​мама на васильковых ​

​разбираться​нем...​

​улыбаясь, ожила!"​была —​

​У меня есть ​А мы умеем ​

​не вспоминать о ​портрете,​

​И добродетельная жизнь ​

​Владимир Владимирович МАЯКОВСКИЙ. "Я"​«Домохозяйки — склочный класс!»​

​но не могу ​чтобы мама на ​

​страсти, ни ошибки.​

​Инна Эразмовна, урожденная Стогова (1852-1930).​

​смеяться:​Мне трудно вспоминать,​

​одна хвала,​Не ведая ни ​

​- мать Анны Ахматовой,​Над нами принято ​

​И рядом смерть.​где у всех ​

​и слез,​Женщина... с редчайшим именем ​

​постареть!​- я.​

​дети,​Без малодушья ропота ​

​/От царскосельских лип/​Ведь каждый может ​

​И возле койки ​

​В Рай, где Ангелы да ​

​жизни без улыбки,​жестокой жизни…​Нас уважать учитесь, детки,—​

​солдат в бреду...​в небесах!​

​Он бремя скучной ​

​Ненужный дар моей ​

​глядеть.​

​струя,​и ни тучки ​

​счастье, молча нес​

​как будто получила, -​Взялась за внучкою ​

​колышет пламя снежная ​ни слезинки,​

​Не думая о ​Я от нее ​наседки​

​светильника замасленную жесть,​

​в детских глазках ​

​Житейский ум, суровый и негибкий,​И добротой, которую в наследство​

​А я... я на правах ​

​"шесть",​

​в ясных, солнечных перстах,​

​до седых волос,​и белой ручкой,​

​врача.​

​написанную мелом цифру ​В милый Рай, где ни пылинки​

​Чиновник с детства ​

​С редчайшим именем ​Сдавать экзамен на ​

​фанерой заколоченную дверь,​

​в Рай, подальше от людей!​

​XXXVIII​

​Нельзя не вспомнить, поглядевши в них),​

​хочет​а помню, как теперь,​

​дорогу​

​долга.​(Такой глубокой синевы, что море​

​Его жена весною ​Года прошли,​

​чтоб направил он ​жизнь из чувства ​

​прозрачными глазами​живу сейчас.​

​Вероника Тушнова​и построже, Чародей,​

​Для денег портил ​И женщина с ​

​Я у него ​Мать​

​Ты скажи Единорогу​

​был скуп, но слишком долго​одной из «Северных элегий»:​

​— военный летчик,​

​найдутся.​должный срок.​

​Хотя и не ​

​Ахматова набросала в ​Мой младший сын ​

​Барто. а любой вкус ​мы проснёмся в ​

​Как в добродетель, веру он питал,​молодой матери Анна ​постареть!​

​детей от Агнии ​диване​

​бумаг и ренты,​

​Эскиз к портрету ​

​Ведь каждый может ​добрые стихи для ​

​вновь на папином ​В святыню денежных ​

​и ресницах, непрактичность, а главное, доброту.​Нас уважать учитесь, детки,—​

​теме. Множество! А еще есть ​ни умчал Единорог,​вечный капитал,​

​темных, очень густых волосах ​их стереть!​

​стихов в этой ​ночном тумане​

​В незыблемый и ​от матери: светлые глаза при ​

​Но я сумела ​маме. Посмотрите сколько его ​

​"Ах, куда б в ​проценты,​ум), многое унаследовала и ​

​очень едки,​писал о своей ​

​Ах, разгаданы все сны!​В невидимо растущие ​

​дочкой (за высокий рост, осанку, не женский четкий ​Хоть слезы были ​

​много и часто ​Ах, рассказаны все сказки!​

​считал:​

​ее считали отцовой ​

​старший сын.​

​один. Тот же Есенин ​бледны,​

​Наградою трудов своих ​Анна Андреевна, хотя в семье ​

​Погиб на фронте ​стих своей матери, кто-то даже не ​

​щечки вялы и ​Он не чины, не ордена, не ленты​

​Анна Андреевна АХМАТОВА​

​осталось двое,—​• Каждый поэт посвятил ​

​глазки,​XXXVII​

​(Мейн) (1868 — 1906)​Из трех сынов ​Ради Бога.​

​Но устало смотрят ​улыбкой на лице.​

​Мария Александровна Цветаева ​есть морщин.​

​вину,​плач цветов?"​

​Я с радостной ​XVI века​

​И горьких много ​Ты услышь мою ​

​хор детей и ​Что, всё прощая, думал об отце​

​Вильгельма Гауфа (1802—1827) из истории Германии ​вдовою,​

​Одиноко.​фонтана​

​слезы были сладки,​вслух.​

​Осталась рано я ​Посижу и помяну​

​мы услышим у ​Так жгучие те ​

​Мама Lichtenstein читает ​постареть!​

​Нету третьего.​

​меж гигантских мотыльков​

​Твое дыханье чувствовал, любя:​Мы в траве, вокруг синеют сливы,​

​Ведь каждый может ​

​я да боль-​

​у Великана​

​бреду и лихорадке,​

​дух.​

​Нас уважать учитесь, детки,—​А теперь лишь ​

​Иль в саду ​

​Твой поцелуй в ​

​Замирает сладко детский ​

​Ну, любо-дорого смотреть!​Мы не встретили.​

​надо всем, что на земле?​

​Молился я, родная, за тебя,​

​Мы лежим, от счастья молчаливы,​

​напоследки —​

​тобой​и оттуда посмеемся​

​в кроватке,​

​Там, на солнце, нежен лик Христа…​

​А внучка вышла ​

​Столько праздников с ​

​на воздушном корабле,​

​Под одеялом спрятавшись ​

​Ввысь уходят ели, стройно-прямы,​

​внучат.​

​И кладу гвоздику.​взовьемся​

​себя:​

​уста.​И подарили мне ​

​стол​Или с хохотом ​

​вместе я жалел ​

​Волшебство творят её ​дети,​

​Ставлю рюмочки на ​

​мы орех Каракатук?​И с нею ​

​Словно песня — милый голос мамы,​И вышли неплохие ​

​и тихо.​

​скоро​XXXVI​влюблённо-смел!​

​Родила шестерых ребят.​

​Грустно в нем ​иль добудем очень ​

​душе моей обиду.​Рыцарь Георг так ​

​жила на свете,—​дом пустой,​

​вдруг,​Я затаил в ​

​светло-несчастен,​

​Нет, я не зря ​Прихожу в твой ​

​мы втроем очнемся ​

​с виду,​Герцог Ульрих так ​

​постареть!​И ее рекруты.​

​стране фарфора​За маму, тихий и покорный ​

​сумел:​Ведь каждый может ​

​суеты​иль опять в ​

​в силах угадать, —​Каждый доблестью пленить ​

​Нас уважать учитесь, детки,—​Все мы дети ​

​как бывало, полетим,​Семейных драм не ​

​Ульрих — мой герой, а Ге́орг — Асин,​не зреть...​

​Если можешь , то прости.​пигмеям,​

​жалость,​крут.​

​И больше яблокам ​Было некогда-стало некуда.​

​к великанам иль ​Я чувствовал мучительную ​

​Там, внизу, где склон дороги ​

​ветки,​Только некуда.​

​посвятим:​мать.​

​распятье​У яблоньки засохли ​

​горазд,​ночь чему мы ​

​Спасла меня заступничеством ​

​Ярким золотом горит ​

​И лучше, кажется, была...»​

​А теперь спешить ​

​мы затеем,​шалость:​

​берут.​

​«Онегин, я тогда моложе​Было некогда.​

​Что же снова ​углу за эту ​

​Сливу руки нехотя ​

​Когда-то яблонькой цвела.​Повидаться лишний раз​

​нас помчит Единорог?​

​Лишь простоял в ​

​В пятнах губы, фартучек и платье,​

​тоже​Андрей Дмитриевич ДЕМЕНТЬЕВ​

​еще соседям​я розог ожидать, —​

​вслух.​

​Ах, молодежь!.. И я ведь ​

​от нас...​

​и к каким ​

​Хотя бы мог ​

​Мама Lichtenstein читает ​

​Василий Лебедев-Кумач​

​Уходят наши матери ​дорог,​

​усталость —​уселись, молчаливы,​

​Старая мать​

​колоннами​Перед нами сто ​

​В них — долгих лет покорная ​

​Мы в траве ​

​Прекраснее - тернового венка...​

​Как тихими суровыми ​мы поедем?​

​XXXV​

​Усыпительно жужжанье мух,​ничего желанней,​

​слезами постоянными,​

​"Ну куда же ​Усилия беспомощной борьбы...​Тишь и зной, везде синеют сливы,​

​В которые нет ​Глядим мы со ​

​или Ангел пролетел.​мольбы,​

​Спать пора!​

​Есть времена, есть целые века,​

​смысла!​

​— Но устанешь пугать ​

​Папа болен, мама в концерте…​кисло…​

​Тронули мамины руки.​Холодно! Кукла без глаз​

​За баловницей сестрёнкой.​

​Детскому сердцу — так горек!​Дождь повторяет: кап-кап,​

​Холодно в мире! Постель​Наша мама сегодня ​

​А другой, золотистый — ничей.​ней, два венка, в самом деле:​

​Наша мама теперь ​

​прядь.​Только время и ​

​царица,​Марина ЦВЕТАЕВА​

​одеяльце,​чём,​

​Косу опять распустила ​

​(Плакать смешно и ​Мама-шалунья уснуть не ​

​Вкус солёного прилавка.​

​«Ну, извозчик, поскорей!​

​Давид Копперфильд»… — «Молчи!​

​«Что за тон?» — «Совсем не тон!​Не поддамся никогда,​

​нет?»​

​Там, в саду, где Бог и ​лучшая находка!​

​*«Лихтенштейн» («Lichtenstein») — роман немецкого писателя ​До конца лишь ​окна белой дачи,​

​Что смутит её ​Всё цвело и ​

​Я тебя, как прежде, берегу!»​

​шепнула: «Милый!​1907-1910​Мы одни на ​отчален​нам близок, кто печален,​Ты вела своих ​К детским снам ​

​Упиваясь близостью конца.​нам чужды все ​В старом вальсе ​раненых птицах​

​рубинах кольцо,​И пышные пряди ​

​темным​

​8 марта 1901​

​И больней душе ​печали,​

​мятежной,​

​тосклив, и нас к ​И нашим ли ​

​Как уследишь ты, чем душа больна,​и сердцу не ​

​В дальней стране ​

​не ответит,​Мало ли счастья ​

​Свет ее бледный, бездушный, пустой?​

​Друг, посмотри, как в равнине ​

​Да к судьбе-разлучнице след свой ​совести счастье наготове,​Вырос я до ​

​Родился я с ​Плакала родимая в ​

​по лесу ходила,​

​И на песни ​стану​

​Разбуди меня завтра ​

​кустом,​

​облачной кущей​

​Я сегодня увидел ​

​О моя терпеливая ​

​редкие сединки,​

​с горем вся ​На груди широкой ​

​А в глазах ​

​Молитва старушки сына ​1924​

​шибко обо мне.​

​Ты одна мне ​учи меня. Не надо!​

​Слишком раннюю утрату ​уж на рассвете​

​наш дом.​И мечтаю только ​

​Не такой уж ​

​Саданул под сердце ​

​вечернем синем мраке​Что ты часто ​

​Тот вечерний несказанный ​

​Сергей Александрович ЕСЕНИН​"Ты одна мне ​

​звонкий ручей…​

​Напоминают луч солнца ​Мамины волосы, словно пшеница,​

​Мама и Родина ​будто легче…​

​Она не спит.​А мать не ​

​Фирсов Владимир​

​Их вере, трепетной и нежной;​

​– они​

​И снова верят, верят, верят.​

​народ –​Ни единицы в ​

​Подрастающих детей.​

​матерей,​морям,​

​седеют –​

​все ждут и ​Вы вечно, юные, в дороге –​

​струны​

​И просто небо, голубое небо –​

​валька на речке,​И первый шум ​

​Святой любви великая ​

​ясном свете дня:​И я услышу, за дождем следя,​

​вершину -​

​Желают исповедаться ему.​

​вдруг.​

​в дымный круг​

​У этого - особая судьба.​

​Седую голову кладет.​

​Звезда, сверкнув на небосклоне,​

​А ты, с любовью, не с упреком,​Куда-то мчусь,​

​И моего так ​

​И на твои ​тобой.​

​Я не робел ​И отвергал с ​

​Гамзатов Расул​

​Как в награду ​

​Прослезится моя мать.​порог.​

​А смотрю опять ​

​Как дождинка по ​

​Материнское окно.​Ах, края мои родные!..​

​Для  самой  последней ​

​Заочно любить их ​

​по почте.​Для   них   наступает  ​

​руки,​юности ранней,​

​Прощаемся мы с ​

​эти милые трудные ​могилах  своих.​

​произносят на весях ​

​ты одна у ​

​бессменно стояли​

​как скульптуры из ​

​дым​

​и задетое пулей ​

​Дай же, милая, я поцелую,​но они все ​

​неизменно в тебя ​

​украшенье седой головы.​

​ласку,​

​и знакомая с ​И мигает, и плачет она...​

​свою.​Про любовь твою ​

​За спиною, куда ни пойду,​берегу?​

​в груди.​Парохода весною не ​

​Может,  ангелы  с нею ​

​кормила меня.​

​Так зачем же, прищурив ресницы,​

​сером  краю​

​Будет грязь на ​

​этой деревни...​

​ — Мама!​

​что пред смертью ​

​не то и ​

​Максимов М.​нас тогда​

​терпеливо,​

​жили с отцом.​На зло отвечать ​

​И часто твердила: не просто​

​Святою от нас ​

​Тебе было трудно, я знаю.​

​увидимся мы.​

​я открою:​

​Я сегодня калитку ​

​А душа улетела, не слышит,​впереди,.​

​тебя, к сожаленью,​

​Суворова В.​

​Победой великой в ​

​Отчизны мы смело​

​И в грозные ​учила ты нас ​

​О мужестве храбрых ​Моя дорогая, любимая мать?​

​К себе на ​не случится,​

​«Вот вырастут детки, по школам учиться​Но как хорошо ​

​А кто заболеет, боялась дышать,​Опять на ногах, как ни в ​

​Качает мать смешного ​другой стране,​

​И ты сидишь ​

​Бородина Т.​

​сне и наяву.​

​повесть,​

​не славила меня,​

​Мама, ты единственная жалость!​

​боли ошалеть.​боль сквозила...​

​Ты меня прости ​

​Пол-России я исколесил.​

​Как маму, слышу и бегу ​

​не позабыть.​

​И двери в ​дня...​

​не поганки,​

​И вот опять ​

​многому слаба,​

​А этот вот ​

​Да так, что косточки хрустят.​

​И мама ждет ​От мошек, падая в траву,​

​плечом,​

​                                                   1947 г.​И все мы ​

​... И все дороги ​

​неприветливом краю... ​

​вспоминали ​

​С каким священным ​

​суеты, ​

​И как мы ​

​затей,​выше.​

​Ну а бонусом ​

​и даже благоговением  ​твоя.​

​Навек оставлю в ​Но очень хочется ​

​подари.​

​Поговори со мною, мама,​

​Над колыбелью наклонясь.​Вот только мы-то не всегда​

​Не почитают это ​И снова верят, верят, верят.​

​Уж матери — такой народ –​на свете:​

​Святая, трепетная вера​

​В. Коротаев​подошел к Кремлю​

​детстве, я стою поныне.​Любимая, не уходи… Постой!​

​Их не собрать ​чувствах белоснежных.​

​чудесней слова: мать?​

​Картинки из «Руслана и Людмилы»,​И наша юность ​

​Р. Ивнев​Вдруг ей ясно ​

​Всей душой своею​своей груди​

​Снова раздается​слезу с очей​

​выводит —​Губки открывает»​

​Я малинки наберу​Песня лучше будет​

​похожу​Все ему неловко!​

​и молчаливо раздала ​Потом старуха поднялась ​

​узнала, верно, обо всём она.​

​плачет,​

​Она прошла походкою ​лежала хвоя,​

​Ещё в распахнутые ​В. Тушнова​

​угла​И верой в ​

​И милый, кроткий голос твой:​

​Ты, о мама, девочкам своим!​остров — детство,​

​в добрый миг ​С ранних лет ​

​глядел!)​в сердца.​

​Мы, как ты, приветствуем закаты,​

​С той поры ​

​Марина Цветаева​

​грусть,​Мне ведь уже ​

​И ты не ​Самые добрые в ​

​поступлю не так,​Сразу почувствую и ​

​куда-то в яму,​

​Ведь я по-глупому не влюблюсь,​

​плохо меня воспитала?​

​к лжи.​Ведь есть же, ну, личное очень что-то!​средства​для матери дети,​Я знаю, уж так повелось ​все ждешь упрямо?​В старомодном ветхом ​про свою тревогу,​Ты одна мне ​жизни привелось.​Не буди того, что отмечталось,​сад.​тоски мятежной​Я по-прежнему такой же ​Это только тягостная ​

​Будто кто-то мне в ​шушуне.​Загрустила шибко обо ​Пусть струится над ​к матери младенцем.​Вот почему я ​Как в раннем ​никогда воочию.​ночью.​О самых первых ​Что может быть ​И кажутся каким-то дальним сном​не дети.​ухожу!​

​война ни грозила,​

​победам​

​В холодной ночи, под неласковым небом,​свинцовому ветру.​

​лесов,​

​Все - сказка, все в дымке, как снежные горы...​

​жаром ребятам читал.​

​Суровою двойкой дневник ​

​срок​Тебя вспоминаю, такую родную,​

​Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!​

​Прошу тебя: выбрось из сердца ​

​за вопросом вопрос.​

​вечно дети!​расцеловать,​

​поступлю не так,​

​Сразу почувствую и ​куда-то в яму,​

​Не выйду навстречу ​

​Верь мне, пожалуйста, очень верь!​Родная моя, не смотри устало!​

​Когда ж заставляют: скажи да скажи! -​

​Как-то меняться уже ​

​Пускай им хоть ​

​на свете,​

​Не надо. Тревоги свои забудь.​Оправдываем их надежды.​

​дивом.​

​Как верят матери ​Вздохнут,​

​Ни единицы в ​

​В нас, подрастающих детей,​

​О вера наших ​

​Но скажу, между нами,​Сразу дом наш ​

​Завтрак – вот он, готов!​

​Пахнет мамин наряд,​

​на свете​детство заглянуть.​

​Немалый в жизни ​

​до самой —​

​И в детство ​

​Давно ли песни ​то,​

​это.​Я ей открываю​

​это.​

​Мне мама приносит​

​шибко обо мне.​

​Ты одна мне ​учи меня. Не надо!​

​Слишком раннюю утрату ​уж на рассвете​

​наш дом.​И мечтаю только ​

​Не такой уж ​Саданул под сердце ​

​вечернем синем мраке​

​Что ты часто ​

​Тот вечерний несказанный ​на ветру.​

​Как вешняя звень ​

​больно​

​Печально не подымай.​

​Пускай мы росли ​

​в упор,​

​Совсем не болеет ​И думаешь горько, я знаю,​

​в руке,​

​Я вспомнил тебя, дорогую,​Из углов щенки ​

​стройную​

​махотке крадется​

​Шелуха сырых яиц.​

​заслонкою,​дежке квас,​

​Словно кто-то тороватый​

​Видно, есть мороз.​

​-​палубе стоим.​

​И плывет по ​Скучен смех и ​

​малюток мимо​

​клонясь неутомимо,​Все, чем в лучший ​

​живые​штраусовском впервые​

​Я сладко смыкал ​Скорей же, скорей!.."​

​их!-​

​молитв собирают​

​полночь на землю ​И в синих ​

​Споешь ли ты ​

​Из рек его ​

​Как в прошлые ​О милая мама!.. Ты снова пришла!​

​и слышней...​

​А сны надо ​Ночь... В комнате душно... Сквозь шторы струится​

​И стали мне ​

​С умом, не по-детски печалью развитым,​

​ночи тревожных молений​

​подачки людской.​Из прихоти взятый ​

​Не ты ли ​Я помню ночь, тепло кроватки,​

​Напомнишь мне, что он со ​

​и лампадку,​

​И звучат печально ​привычке​

​И сегодня целый ​

​в разлуке,​речке даже.​

​Я один сидел ​

​Для нее хожу ​Вероника Тушнова​

​пор слышны её ​и славные сыновьи ​

​Ещё при входе ​

​сморщенной рукой.​

​дрожащей головою,​

​золотым древком,​

​спеша с вокзала ​

​ничего желанней,​

​ними, мученица-мать!​И вам судьбы ​

​Ее уста задумчиво ​

​печали,​так, как у сердца ​

​все бы морщины ​за шумным праздником ​

​за столом собрать,​

​своею лучистою добротой.​

​покой),​Совесть людская. Мама моя.​

​Не позабыла, не поленилась -​

​Только до позднего ​

​Старенькая. Ведь видала виды,​-​

​вымыслов: дети —​Мама душою — далеко!​

​…Гневом глаза загорелись ​—«Мама, построй мне из ​

​так помог!​Я б расставил ​

​Перемыл бы чашки, ложки,​постирал,​

​Я бы время ​ибо гахи раз ​

​мама Няма помоги!​

​се​Твердый пламень едока​

​овраг​сынды плавали во ​

​до другого оазиса​

​В пальмы овазился.​

​И иная окажется ​в оперенье звенящее ​

​поле за сохою.​Что ты сдружился​

​дому​

​К нам на ​Что мне прислала ​

​О чем теперь​

​Строго ответила девочка ​саду.​крут.​

​Сливу руки нехотя ​Мы в траве ​Сруби мне два ​

​теремом бор.​Вверялось сердце без ​

​обольстил​

​Ужель страдать и ​о побитом неприятеле:​

​По черным улицам ​лени​

​Она поет по ​

​обычай презирать.​дерзком нашем веке​

​На нем бы ​

​В небо о ​

​Как будто чуя​Долит зевота,​

​Никогда с собой ​Спать пора!​

​смысла!​—Но устанешь пугать ​

​Папа болен, мама в концерте…​кисло…​

​выси.​Закутываясь в мех ​

​Льет ярко-рдяный абажур​Не с костылями ​

​глядят​В зале — дрожащие звуки…​

​В темном углу ​

​Сонные глазки ручонкой:​

​Свет из окошка ​

​Треплется хмель над ​В дальней стране ​

​не ответит​Мало ли счастья ​

​Свет ее бледный, бездушный, пустой?​Друг, посмотри, как в равнине ​

​Послали весть во ​веретена,​

​голос новый –​кисло…​

​в чём нету ​

​Рукавицы надела сестра,​

​Появляются все вечера.​Даже кукла нахмурилась ​

​Это тихонько рояль​— наготове.​

​Бедный разбужен! Черёд​— так слаб!​сараем;​

​Марина ЦВЕТАЕВА​огоньки…​

​надели,​Два веночка на ​

​судьбой.​На одну шелковистую ​

​любит тяжёлой причёски, —​Наша мама сегодня ​

​на пальце…​Глубже ушла в ​

​уступит ни в ​

​братца.​Сдёрнет, смеясь, одеяло с плеча,​Что-то сегодня приснится?​

​В сердце радость, а во рту​Огонёчки фонарей…​

​Все большие — палачи,​

​Домик строй». — «А где картон?»​Скажут нет, а будет да.​

​Мы поедем или ​

​уснула кротко​Смерть для женщин ​

​иначе,​

​Старый сад и ​глазок, понимая,​

​сжимая.​

​могилы​

​И тебе она ​Ты, о, мама, девочкам своим!​

​остров — детство,​в добрый миг ​

​С ранних лет ​глядел!)​

​в сердца.​Мы, как ты, приветствуем закаты,​

​С той поры ​

​Когда умолкала рояль.​Мы помним о ​

​И в ярких ​помним​Как много забвением ​

​Шлет свои дары.​

​Проникает взгляд.​Шлет невзгоды и ​

​Чем больней душе ​

​И сам покой ​Не можем зреть, зачем тоска сильна.​

​Тоскующий покой, какая-то утрата.​Ночь зимняя тускла ​

​тебя встретит​Месяц холодный тебе ​

​холодной луне!​Видишь, прорезал эфир бестелесный​

​Александр Александрович БЛОК​таю​

​Только не по ​в радугу свивали.​

​Охнула кормилица, тут и породила.​

​ей кололи,​Матушка в купальницу ​

​Нашу печь, петуха и кров…​

​Говорят, что я скоро ​

​хвостом.​Шапку-месяц пригнув под ​Треплет ветер под ​

​Дорогого гостя встречать.​рано,​

​И закрыли брови ​И от счастья ​

​сын ее героем.​

​Молится старушка, утирает слезы,​молится старушка.​

​шушуне.​Не грусти так ​

​помощь и отрада,​И молиться не ​

​Не волнуй того, что не сбылось,-​Только ты меня ​

​Воротиться в низенький ​

​нежный​бредь.​

​кабацкой драке​И тебе в ​

​мне,​твоей избушкой​

​о матерях​мам.​

​Вторит веселый и ​и нежны,​Цвета такого же, как небеса.​

​Стариков А.​И ей как ​

​приключилася беда.​иногда,​

​Их надежды.​

​года​И – не крикливые они ​«Пусть перебесятся. Пройдет». –​

​Уж матери такой ​

​на свете:​В нас,​

​О вере наших ​или скитаясь по ​

​Коль рано матери ​

​Из "СЕМЕЙНОЙ ИДИЛЛИИ"*​

​вестей от вас ​

​матерей!​Поют гитар походных ​

​бабьей песни,​И одинокий стук ​

​Твардовский Александр​постоянно,​

​И, скрыв слезу при ​тучу снова,​

​Что вспоминает горную ​Слова другие, преклонив колени,​

​Последним звоном становилось ​Оно порой входило ​

​земли и океана​

​на ладони​Слезинку тайно оброня.​

​забывать?"​карусели,​

​Я - пленник глупой суеты,​

​сердце не таю​

​Как маленький перед ​Bourget** с улыбкою банальной...​

​             и, к ним причастный,​кругу семьи​

​Материнское окно!..​

​Время, время быстротечное...​

​давности​

​На родной ступлю ​давно.​

​невольная,​рябинами​

​Ратов Станислав​

​телеграмма​позволяем​

​Спешим известить их ​Разлука  еще безусловней​

​Уложат их добрые ​Еще в нашей ​

​Твардовский А.​

​в ладони своей​и  солдаты   в   ​и кратко​

​вас разделять:​днем и ночью ​

​окопам своим,​мы глотали движения ​

​седую​

​беспощадные метки войны...​

​Ты заштопала их, моя мама,​

​батарей​—​

​Оттеняет терпенье и ​и глаза твои, полные слез,​

​— Мама,  мамочка!  Кукла  какая!​Как последнюю сказку ​

​вспомню про клюкву,​тропам​

​ждать на одном ​За  недолгую нежность ​Не грусти! На знобящем причале​

​сне?​Ты с ладони ​

​мою.​И  в  затерянном  ​

​двери,​

​Я уеду из ​

​седой рубака  крикнет:​Но было,​

​И только мать​всегда.​

​За то, что для всех ​Внушали вы нам ​

​Как дружно вы ​учила,​

​считать.​была, как святая,​

​Виноградова Т. ​И с тобою ​

​Свою тайну тебе ​

​И пытается что-то сказать.​

​груди...​Все казалось еще ​

​Как люблю я ​ликовать!​

​* Герои поэмы "Семейная идиллия" — реальные члены семьи ​берлогу загоним опять!​По первому зову ​

​** Paul Bourget — Поль Шарль Жозеф ​Моя дорогая, любимая мать.​Что с детства ​

​теперь передать...​вспоминала,​бывала,​ни с кем ​Моя дорогая, любимая мать.​тобою.​

​бережливо растила,​

​Памяти моей матери*​

​Ложилась последней, а станет светать,​из монет​

​ А где-то далеко в ​

​пухлая  ручонка​Мама, ты единственная вечность!​

​Жизнь спешит во ​

​Или же печальнейшая ​Как бы жизнь ​

​хочет пожалеть.​Я могу от ​

​Долго через сердце ​

​лучший сын.​

​- к реке.​

​ни был далеке,​В себе уже ​

​Наверно, можно притерпеться​Дрожат от ветреного ​

​В моей корзинке ​слова.​

​И память к ​«Смотри, сынок, поганка это,​

​И обнимает сильно-сильно,​«Ау-у»...​

​И я, обвязанный косынкой​

​Зеленой веткой над ​в глаза!  ​

​* Мать С. Парнок — Александра Абрамовна Парнох, урождённая Идельсон (1853—1895), врач. Она умерла, когда Софии было ​гроза, ​

​свою?​

​В чужом и ​

​С какою теплотою ​листы! ​

​Уставшая от вечной ​из судей...​

​Участник  всех  бесхитростных ​стихи Виктора Гина, что напечатаны чуть ​

​любви, нежности, благодарности, восхищения и гордости.​

​показывает нам, с каким уважением ​

​Мне песня тихая ​

​Минуты сказочные эти​пройден путь.​

​Мне снова детство ​нить оборвалась.​

​ты мне пела,​Их вере, трепетной и нежной,​

​И — не крикливые — они​Пусть перебесятся, пройдет,​

​соседей.​

​Не вытравит ничто ​меры,​

​к матери младенцем.​

​Вот почему я ​

​Как в раннем ​

​никогда воочию.​ночью.​

​О самых первых ​

​Что может быть ​И кажутся каким-то дальним сном​

​не дети.​скрывало!​

​засветил —​тревог​

​Мать дитя с ​«Во темном — сыром бору»​

​И не раз ​

​Ночь уж день ​

​Словно птенчик, все в жару​

​Задремал мой крошка!..​

​Нет! не хочешь? Сказки — вздор!​

​Я с тобою ​

​«Бедный мальчик! Весь в огне,​

​шаги, —​ордена.​

​где-то, у калитки,​И было страшно, что она не ​

​в глухом платке, надвинутом до глаз.​ещё на лестнице ​

​с пёстрым узелком.​ангелом была?​

​Лампадку в сумраке ​

​мной,​

​Игрушки, теплую кроватку​в наследство​

​Все бледней лазурный ​Наш корабль не ​

​и дел.​

​месяц в них ​Нам тобою вложено ​

​бой часов.​тихий зов,​

​Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!​

​Прошу тебя: выбрось из сердца ​за вопросом вопрос.​

​вечно дети!​расцеловать,​

​А если порой ​

​за советом, мама,​И не полезу ​

​не бьется,​

​Ну разве ты ​

​Тебя вынуждают прибегнуть ​

​не нужны.​

​с годами былые ​Что дети всегда ​

​Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.​

​не спишь и ​

​часто на дорогу​

​Так забудь же ​

​больше нет.​

​Испытать мне в ​

​назад.​

​По-весеннему наш белый ​

​Чтоб скорее от ​

​Чтоб, тебя не видя, умереть.​

​Ничего, родная! Успокойся.​

​и то ж:​

​В старомодном ветхом ​

​Пишут мне, что ты, тая тревогу,​

​Жив и я. Привет тебе, привет!​

​Как подходил я ​

​Овеянный воспоминаньем детства.​

​И на пути, завещанном тобой,​

​И не увидеть ​и днем и ​

​шептать​

​— бесконечно милый.​

​на другой планете.​

​Нам справиться, и мы уже ​

​И утром, не дрогнув, я в бой ​

​в пути мне ​

​мною к далеким ​

​Ты здесь, ты со мною, родная моя!​

​Иду я навстречу ​

​И где-то по-мирному в гуще ​

​Приятели, книжки, московские споры -​

​Стихи свои с ​

​Грустила ты, если мне физик, бывало,​

​вечно не в ​

​привет,​

​Не бойся, родная. Я скоро вернусь!​меня всерьез.​

​Готовя в душе ​

​Дети, они же не ​

​Дай твои руки ​

​А если порой ​

​за советом, мама,​И не полезу ​

​Ведь я по-глупому не влюблюсь,​плохо меня воспитала?​

​к лжи.​

​Ведь есть же, ну, личное очень что-то!​средства​

​для матери дети,​

​Я знаю, уж так повелось ​

​все ждешь упрямо?​Вот только мы-то не всегда​

​Не почитают это ​

​И снова верят, верят, верят.​Уж матери — такой народ –​на свете:​

​Святая, трепетная вера​Больше всех подхожу!​Этот запах бумаг.​

​В понедельник – делами​В воскресенье – блинами,​

​По субботам духами​Дороже всех наград ​

​Мне снова в ​судьбою,​

​До звездной полночи ​пролетело,​

​мама​

​Ну просто за ​

​Маме*​

​Не только за ​Никогда не бывает.​

​Совсем не за ​шушуне.​

​Не грусти так ​помощь и отрада,​

​И молиться не ​

​Не волнуй того, что не сбылось,-​

​Только ты меня ​Воротиться в низенький ​

​нежный​бредь.​кабацкой драке​

​И тебе в ​мне,​

​твоей избушкой​Уж лучше сгореть ​

​редко,​Что яблоне тоже ​

​глаза живые​и сестер.​

​И, в камень уставясь ​по отчему краю​

​реке.​Костыль свой сжимая ​

​Дымится овсяная гладь...​

​От пугливой шумоты,​На дворе обедню ​

​Старый кот к ​за солонкою -​

​Вьется сажа над ​

​У порога в ​Погляди хоть ты!​

​Посветлело, побелело -​Мама! глянь-ка из окошка ​Мы одни на ​

​отчален​нам близок, кто печален,​

​Ты вела своих ​

​К детским снам ​

​Упиваясь близостью конца.​

​нам чужды все ​

​В старом вальсе ​

​грез,​своих...​

​Сегодня - о, как ненавижу я ​И чистые слезы ​

​Как ангелы в ​

​лучей​- ароматных плодов?​ярких, как день, мотыльков,​

​с собой принесла?​«Ты здесь, ты со мной, о моя дорогая,​

​Несмелые звуки слышней ​в подушки зарыться,​

​тихо крылами свевать!..​грезы,​

​Пугливым ребенком,- угрюмый, больной,​И в тихие ​

​Изведав всю тяжесть ​пало на долю:​

​цепей лампадки…​Я помню, помню голос твой!​

​Ты перекрестишь, поцелуешь,​Я помню спальню ​

​И зачем-то мою руки.​И наверно по ​командировке.​

​Только мы теперь ​Не купался в ​

​речку лезли,​гаммы,​

​домашние ржаные пироги.​

​мне до сих ​

​пожитки​горячий и сухой.​

​водя по стенам ​Она прошла с ​

​виднелось знамя с ​

​опоздала,​В которые нет ​

​Не плачь над ​

​прямою​нее играли,​

​Она была исполнена ​что, сознавая мужскую силу,​

​ладить,​и оттуда неслышно​

​Всех бы людей ​обогревая​

​(дельная - рано ей на ​кого - подбодрит, а кого - поправит.​

​письмом склонилась.​Окна погасли. Фонарь погашен.​

​сама - на сундук, а гостям - кровать.​- увенчанный и увечный ​

​Мама очнулась от ​не тонет жирафа?»​

​Маленький томик.​

​…Сдавленный шепот… Сверканье кинжала…​Я бы маме ​

​сам​комнате подмел,​

​Я б рубашки ​я девчонкой -​

​понять​выкал​сао соо сио ​твердый пламень едоку.​

​Во болото во ​меня​

​И опять​

​Остров зноя.​в перья, душа, уложись!​

​Спрятать голову, глупый, стараюсь,​

​Ходил ты в ​Что ты поэт,​

​У нас в ​То приезжай, голубчик,​Лежит письмо,​

​Еще теперь придумать,​Пальчиком тонким грозя,​Вместе гуляли в ​

​Там, внизу, где склон дороги ​В пятнах губы, фартучек и платье,​

​Усыпительно жужжанье мух,​сну.​

​смолен зеленый за ​Как ты, он прост, невинен был!​

​Когда отец твой ​

​твое стенанье!​

​Вплакались в орущих ​

​Для памяти священной… Час настал!..​

​среди трудов и ​дала судьба:​

​Но я привык ​

​В насмешливом и ​позорный —​

​Гнусавит хрипло​

​Протяжный ветр рыдает,​

​Хочу читать, а книга выпадает,​Нет!​

​кисло…​

​в чем нету ​

​Рукавицы надела сестра,​Появляются все вечера.​

​Даже кукла нахмурилась ​В зари порфировые ​

​разрезает торт,​У ног — ручной, пуховый кролик.​

​А этот будет, как отец:​

​В небес темнеющих ​

​Куколке солнышка жаль!​

​таз​трет​

​на дворик…​Ветром колеблется хмель,​

​тебя встретит​

​Месяц холодный тебе ​холодной луне!​

​Видишь, прорезал эфир бестелесный​Улыбку видели гонцы.​

​Владыки, полные заботы,​Как долгий визг ​

​Над бездной плакал ​

​Даже кукла нахмурилась ​

​Ах, без мамы ни ​наизнанку,​

​черти​игра?​

​В зале — дрожащие звуки…​В тёмном углу ​

​Сонные глазки ручонкой:​

​Свет из окошка ​Треплется хмель над ​

​мамы венки.​На плотах заблестят ​

​Это мы васильковый ​неё голубой.​

​Назвала его мама ​

​сквозь берёзки​Наша мама не ​

​Серебрится, как новый клинок.​Золотое у мамы ​

​подушке лицо,​Детям она не ​

​Полусонных сестрицу и ​

​баловница!​одиннадцать бьёт.​

​Сколько книг! Я все прочту!​

​летят снежинки…​

​Надоело… жить… на свете,​

​«Поиграй, возьмись за дело,​Удивительно упряма:​

​«Мама, милая, не мучь же!​

​А теперь она ​легка:​

​«Мой дружок! Ведь мне нельзя ​балкон,​

​Ты не поднял ​Колокольчики в руке ​

​Мальчик, знай, что даже из ​мамой на лугу​

​в наследство​

​Все бледней лазурный ​

​Наш корабль не ​и дел.​

​месяц в них ​

​Нам тобою вложено ​бой часов.​

​тихий зов,​на ресницах,​

​Твое улыбалось лицо.​

​тетрадкой​

​Печальные губы мы ​Марина Ивановна ЦВЕТАЕВА​

​Это бог лазурный, нежный​

​в иные дали​

​Шлет свои дары.​

​22 ноября 1899​нас наложен гнет?​

​зимние туманы​бессилие труда,​

​Спустилась мгла, туманами чревата.​Холод могильный везде ​

​в сердечном огне?​Полно стремиться к ​

​под луной,​(1873-1955 гг.)​

​Как снежинка белая, в просини я ​

​мне пророчит.​

​Зори меня вешние ​

​судорга схватила,​

​Травы ворожбиные ноги ​

​коров.​

​и гостя,​

​горнице свет.​

​Над равниною красным ​

​завтра промчится,​

​на лугу.​

​дорожным курганом​

​Разбуди меня завтра ​

​руки склонила.​

​застывших вражеское знамя.​Где лежит убитым ​

​далеком родину спасает.​

​Там перед иконой ​

​В старомодном ветxом ​про свою тревогу,​

​Ты одна мне ​жизни привелось.​

​Не буди того, что отмечалось,​сад.​

​тоски мятежной​я по-прежнему такой же ​

​Это только тягостная ​Будто кто-то мне в ​

​шушуне.​

​Загрустила шибко обо ​

​Пусть струится над ​

​связанные с воспоминаниями ​Напоминает всегда наших ​

​песню, то ей​Мамины руки теплы ​

​Вы присмотритесь: у мамы глаза​слез?​

​Заплачет мать,​Что с сыном ​

​У друга заночуешь ​Оправдываем​

​А просто нипочем ​Взыскательно и терпеливо.​

​смеря:​

​соседей.​Не вытравит ничто ​

​Святая трепетная вера​Коротаев Виктор​

​И потому, служа солдатом​слова роняя невпопад…​

​в тревоге​живет вдали от ​

​Старшинов Николай​И отголосок поздней ​

​по росе зернистой,​И по-аварски - ласково "баба".​

​Тревожится за сына ​Тайком вздохну, о чем-нибудь горюя,​

​И молния прорежет ​

​оттого,​И в тишине, наверно, потому​

​смертельный​колыбельный,​

​Из тысяч слов ​

​Тебе твой мальчик ​Вздохнешь, как будто ненароком,​

​Я начал маму ​

​Кручусь на шумной ​

​Мне горько, мама, грустно, мама,​

​Я боли в ​часто,​

​Но годы шли,​Слыл неслухом в ​

​вечные​Обнимать и целовать!..​

​И опять, как в давней ​

​Вот сейчас, через мгновение,​Ведь седой уже ​

​И бежит слеза ​Нежно светит меж ​

​мамой.​И вдруг назовет ​

​От щедрой души ​воле сыновней​

​разлуке.​

​Когда  нам  платочки,  носочки​

​срока —​

​моей.​

​и держу я ​некрепких кроватках,​

​Это слово протяжно ​

​не умею я ​

​путей​

​по дорогам к ​

​вагонных​

​эту бедную прядку ​

​шрамы —​

​твоей.​

​все осколки чужих ​материнского воинства каска ​

​волос.​

​мне вспомнилась, мама,​

​одна.​

​чудесную куклу,​

​Но  однажды  я  ​Ты не знаешь, как ночью по ​

​Что ж нам ​на прощанье​

​уносятся с ней..​Слышишь,  дочка смеется во ​

​Спелой клюквой, как добрую птицу,​

​Ты   оплачешь  измену  ​уснет без улыбки..,​

​Будут ночью поскрипывать ​Рубцов Н.​

​поход​вспоминать,​

​друзей — в бою.​Что нас согревает ​

​Спасибо, родные, за это,​Хранили душевную честь,​

​всегда приводила -​

​Не делать плохого ​Учила писать и ​

​Для нас ты ​миры.​

​Но я знаю, что время настанет​посижу в тишине.​

​колышет​Смотришь - руки уже на ​

​Не успела, так часто бывает,​Моя добрая, милая мать.​

​вместе с тобой ​Мы зверя в ​

​и счастье отнять,​

​так, как прежде любили,​Мы выросли все, ничего не забыли,​

​Её не сумею ​

​Быть может, ты детство своё ​Когда посвободнее дома ​

​И если худого ​

​отбою,​

​Немало тревог пережито ​Ты деток своих ​

​Вставала всех раньше, везде поспевала,​

​В звенящих ожерельях ​

​спящий  твой мальчонка.​К щеке прильнула ​

​я живу,​

​Мама, ты единственная совесть!​

​в моей судьбе​

​слабо,​

​И никто не ​

​Мама, ты единственная сила!​

​довелось.​

​Мама! Я не самый ​в жаркий день ​

​В каком бы ​

​из детства​меня...​

​листья​

​взгляд.​

​Мне эти мамины ​деться,​

​В корзинку глядя, говорит:​грустят,​

​Бегу на мамино ​

​лучом.​все чаще:​

​Глядим любимой Родине ​нас в боях ​

​Мы называем Родину ​сражениях суровых​

​прядь! ​

​И первые похвальные ​счастливым взглядом, ​

​И самый справедливый ​

​наших игр ценитель, ​Валентины Толкуновой.  На те самые ​

​Каждая строфа преисполнена ​

​маму еще раз ​на свете​

​детство заглянуть.​

​Немалый в жизни ​до самой —​

​И в детство ​

​Давно ли песни ​

​года​Взыскательно и терпеливо.​смеря:​

​Ни злые жалобы ​

​березняке,​

​Вовек не знающая ​Как подходил я ​

​Овеянный воспоминаньем детства.​

​И на пути, завещанном тобой,​И не увидеть ​

​и днем и ​

​шептать​— бесконечно милый.​

​на другой планете.​

​Нам справиться, и мы уже ​

​Сердце в ней ​

​И едва он ​Заслонит средь всех ​

​косою!​

​Вздрогнув, встрепенется —​Затекла, устала,​

​Тихо, долго ночь идет​Тише! Засыпает​

​Во сыром — темном бору​Жил-был мальчик-с-пальчик​

​Прислонись головкой!​ А. Майков​

​пор слышны её ​

​и славные сыновьи ​

​Ещё при входе ​сморщенной рукой.​

​дрожащей головою,​золотым древком,​

​спеша с вокзала ​Не ты ли ​

​Я помню ночь, тепло кроватки,​Напомнишь мне, что он со ​

​и лампадку,​Видно грусть оставила ​

​воле всех ветров!​чужд домашний кров​

​Горькой жизни помыслов ​(Без тебя лишь ​

​вечер мы богаты,​

​И отраден беглый ​Мы услышали твой ​

​Не бойся, родная. Я скоро вернусь!​

​меня всерьез.​Готовя в душе ​

​Дети, они же не ​

​Дай твои руки ​

​ведь быть смелее,​

​Я тотчас приду ​

​не свяжусь.​пусть сердце твое ​

​еще теперь.​помимо охоты​

​Уже обидны и ​

​И все же ​

​твой ответ,​не шестнадцать, мама!​

​Ну что ты ​Не ходи так ​

​несказанный свет.​К старому возврата ​

​и усталость​Не буди, как восемь лет ​

​Я вернусь, когда раскинет ветви​лишь о том,​

​горький я пропойца,​

​финский нож.​

​Часто видится одно ​ходишь на дорогу​

​свет.​

​Ты жива еще, моя старушка?​с открытым сердцем,​

​этот мир люблю,​всегда была святыней.​

​ладонь.​Жгли щеки детские ​

​Не уставали матери ​И женский образ ​

​Как будто даже ​так легко​

​благословила,​И чем бы ​

​И вместе со ​-​

​За жизнь, за тебя, за родные края​Застыли орудья, как стадо слонов,​

​А поняли, может, лишь тут, на войне:​сводами зала​Свистя беззаботно, на первый урок.​

​Немного лентяя и ​Тебе посылаю сыновний ​

​тебя не точит.​Пойми. И взгляни на ​

​упрямо,​

​Не надо, мама, меня ревновать,​

​И лучше синяк, чем стеклянный колпак.​

​ведь быть смелее,​Я тотчас приду ​

​не свяжусь.​не бьется,​

​Ну разве ты ​Тебя вынуждают прибегнуть ​

​не нужны.​с годами былые ​

​Что дети всегда ​Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.​

​не спишь и ​Их вере, трепетной и нежной,​

​И — не крикливые — они​

​Пусть перебесятся, пройдет,​соседей.​

​Не вытравит ничто ​меры,​

​маме​маме –​

​Этот запах блинов.​И духи, и театр.​

​Виктор Гин​сердце я.​

​порою​Доволен я своей ​

​О чем-нибудь поговори,​

​Но время птицей ​

​Поговори со мною ​

​прямо,​

​я​

​Нам скучно вдвоем​я​

​В старомодном ветxом ​

​про свою тревогу,​Ты одна мне ​

​жизни привелось.​

​Не буди того, что отмечалось,​

​сад.​тоски мятежной​

​Я по-прежнему такой же ​

​Это только тягостная ​

​Будто кто-то мне в ​

​шушуне.​

​Загрустила шибко обо ​Пусть струится над ​

​ветках -​

​Ведь радость бывает ​

​подсмотреть,​

​Ты все же ​

​За братьев моих ​

​до погоста​

​Что сын твой ​Плывущий по сонной ​

​на пригорок,​

​Заря окликает другую,​

​на сени скатые,​Над оглоблями сохи,​

​Нагибается низко,​

​А на лавке ​

​паз.​

​Пахнет рыхлыми драченами,​

​иней -​

​Грязи нет, весь двор одело,​

​Ты, о мама, девочкам своим!​остров — детство,​

​в добрый миг ​С ранних лет ​

​глядел!)​в сердца.​

​Мы, как ты, приветствуем закаты,​

​С той поры ​

​МАМЕ​Обвеян блаженством нахлынувших ​

​Измучили злобой насмешек ​Сегодня, родная, я стою награды,​

​поселений людских,​

​безгрешных людей?​Расскажешь ли снова, как в блеске ​

​Из пышных садов ​

​С лугов его ​Ты бедному сыну ​шеи моей!​

​шумящего платья...​Я глубже стараюсь ​С ресниц моих ​

​ко мне светлые ​Я рос одиноко... я рос позабытым,​

​я не знал,​

​я наплакался вволю,​Тяжелое детство мне ​

​И тени от ​счастье очаруешь…​

​«Ангел-хранитель над тобой!»​Матери​

​место спички​нечем!​

​Пятый день в ​Ем какие-то морковки…​

​болезни​

​Все мальчишки в ​Для нее играю ​

​солдатам​в палату, -​

​Ей отдали нехитрые ​что взгляд такой ​

​незрячей,​и звук литавр, казалось, не погас…​

​окна зала​Она совсем немного ​

​Есть времена, есть целые века,​их тоскою,​

​Пойдете вы дорогою ​Три отрока вокруг ​

​я тебя ношу.​

​пишу,​

​тобою все время ​сесть в уголок ​

​переженила.​ближних и дальних ​

​отодвигая седую прядку​кого - пожалеет, кого - поздравит,​

​Это она над ​ей ученье впрок.​

​выслушает, ночевать оставит:​

​Приди к ней ​

​упрек и угроза.​—«Мама, а в море ​

​сердцу прижала​"Молодчина ты, сынок!"​

​девчонка?​

​Все свои игрушки ​Я бы в ​

​улице не прыгал,​Если был бы ​

​колят пики не ​некел тыкал мыкал ​

​звитень зветен соловей​

​току​мама дома мамамед!​

​Гахи глели на ​Выдумку мнут.​

​выжжена южная жизнь.​Глубже​

​в перьях строф, размеров и рифм.​

​С малых лет​

​нравится,​

​Отцу купи порты,​«Если можешь ты,​На столике угрюмом​

​Чего же мне​

​пруду?».​синем​

​распятье​

​вслух.​

​Тишь и зной, везде синеют сливы,​«Сынок, не буди меня: клонит старуху ко ​

​И черен и ​Как ты, пленял он красотою,​

​страданье!​Мне душу рвет ​

​глазет.​

​Пленительной, многострадальной тени,​

​Я много лет ​

​Такую музу мне ​в человеке.​

​слом.​Он просто столб ​

​Своей верхушкой черной​

​А за окном​

​Чужой я человек.​перестроить ввек.​

​Даже кукла нахмурилась ​

​Ах, без мамы ни ​наизнанку,​

​черти​игра?​

​простер​Пьет чай и ​амур.​

​Прошамкала ей мать,— забудешь,​Среди алеющих азалий.​

​Мрачно нахмурила брови:​Мыльная губка и ​

​Братец в раздумии ​Льется и льется ​

​Осенью кажется раем.​

​Холод могильный везде ​в сердечном огне?​

​Полно стремиться к ​под луной,​Искариота​

​И царь, и отрок, и жена.​и протяжный,​

​Звезда-предвестница взошла.​

​детвора,​Спать пора!​

​Братец шубу надел ​В зале страшно: там ведьмы и ​

​Если думать — то где же ​Куколке солнышка жаль!​

​таз​

​трёт​

​на дворик…​

​Ветром колеблется хмель,​На головке у ​

​загорится,​

​лучей.​

​А венок у ​

​плыло и плакало, тая.​Тихий лучик упал ​

​мамы венок.​

​серебрится,​целует кольцо​

​Скрыла сестрёнка в ​Прыгает, точно не дама…​

​Дразнит, пугает, смешит, щекоча​Эта мама совсем ​

​В тёмной гостиной ​

​Сколько книг! Какая давка!​Прямо в рот ​

​надоело!​

​мама.​Я упряма, — это лучше.​

​Марина ЦВЕТАЕВА​

​ей решётка,​

​Не грусти! Ей смерть была ​

​горьком плаче:​Чуть вдали завиделись ​

​мая…​


​глаза,​мне нет силы.​Вы бродили с ​Видно грусть оставила ​воле всех ветров!​чужд домашний кров…​Горькой жизни помыслов ​(Без тебя лишь ​вечер мы богаты,​И отраден беглый ​Мы услышали твой ​И капельки слез ​


​кроваткой​
​Замедленный вздох над ​

​унеслось!​
​(Бекетова) (1860 — 1923)​
​Но ясней миры.​
​Но чрез них ​Бог лазурный, чистый, нежный​
​Бессильный труд, безвестная утрата?​
​За чей-то грех на ​Ни ты, ни я сквозь ​
​Объемлет сирый дух ​
​Июль 1898​нет сил...​
​Мало ли жару ​
​это звездное море,​
​Дымные тучки плывут ​Мать Сергея Есенина, Татьяна Федоровна Титова ​глаза и брови.​
​Сутемень колдовная счастье ​
​одеяле.​Не дознамо печени ​
​по росе бродила.​
​Молоко твоих рыжих ​
​Воспою я тебя ​Засвети в нашей ​
​кобылица​
​На рассвете он ​
​След широких колес ​
​Я пойду за ​
​1914 г.​Голову седую на ​
​А в руках ​Видит она поле, поле перед боем,​Сын в краю ​
​старая избушка,​часто на дорогу​
​Так забудь же ​
​больше нет.​Испытать мне в ​
​назад.​По-весеннему наш белый ​
​Чтоб скорее от ​
​Чтоб, тебя не видя, умереть.​Ничего, родная! Успокойся.​
​и то ж:​
​В старомодном ветxом ​Пишут мне, что ты, тая тревогу,​Жив и я. Привет тебе, привет!​
​Стихи поэтов-классиков, посвящённые матерям,​быть: что дорого нам,​
​Если поет мама ​
​полях колосится.​
​Мама – красивая, Родина – тоже!​
​нее не хватит ​Проходит перед нею, как вопрос.​
​И думает, быть может,​По пустякам тревожим:​
​Не всегда​дивом.​
​одни​Нас долгим взглядом ​
​Ни злые жалобы ​березняке,​меры,​
​пишите письма матерям!​
​виноват.​Они считают дни, недели,​
​А ваши матери ​О, сколько вас сегодня, юных,​
​тебя напоминают.​молодого сена,​
​И след зеленый ​
​По-русски "мама", по-грузински "нана"​Все хорошо, родная. у меня".​
​Вызванивают капельки дождя.​его.​
​Лепечет это слово ​не ложатся тени,​
​солдата в час ​


​в год наш ​
​А по-аврски - ласково "баба".​

​свой полет.​меня,​
​Сожмется сердце: "Неужели​Вниманья чувствовала ты.​
​Седую голову свою.​сегодня в доме,​
​Зато теперь робею ​Все наставления твои.​

​                   я несносным​
​Испокон на веки ​
​от радости​
​Вскрикнет: - Дитятко! Сынок!​В материнское окно.​

​Разволнован я - не слишком ли?​К материнскому крыльцу.​
​был здесь давно.​
​Ту  старую  бабушку ​А там — за невестками — внуки.​
​Каких-то   девчонок   безвестных,​Когда мы о ​

​К назначенной  рвемся  ​
​порога,​Задолго до крайнего ​словно руки России ​
​не надо разлуки,​и младенцы в ​милосердная  русская  мать.​
​Я не знаю, отличья какие,​на  откосах  железных  ​

​перегоны​
​В дни, когда из окошек ​горячо,​
​эти грубые длинные ​
​застревали в одежде ​стреляли,​

​Москвы,​на венке поредевших ​
​Вот опять ты ​
​Никогда не сидела ​И пошлю  вам ​
​Все мне слышится, словно в бреду.​Может быть, никогда не смогу,​
​как разные птицы!​Лучше выпьем давай ​


​И под небо ​
​сараю?​

​пня​
​у берестяной зыбки​Мать придет и ​река,​
​упадет.​
​видавший не один ​
​не то стеснялись ​
​привале,​

​света,​
​- истина есть.​
​трудно, правдиво,​В пример ты ​
​стать.​
​Я помню, как вечером звездным​смогла.​
​Я увижу другие ​

​тебя на Земле.​И с тобой ​
​Только ветер калитку ​
​порой угасает,​я сказать.​
​склоняю колени,​
​Весь мир будет ​
​Не бойся, родная, ведь нас миллионы,​

​Хотел нашу радость ​Мы любим тебя ​
​Моя дорогая, любимая мать.​
​самую лучшую пела, —​брать.​
​счастливая мать!»​то ни стало, а нужно отдать.​
​И, кажется, мыслям конца нет ​Моя дорогая, любимая мать.​
​Моя дорогая, любимая мать.​

​Горюнов М.​
​рукою  тонкой,​Чтоб не проснулся ​
​держишь малыша,​Но, пока на свете ​
​о тебе,​Будет ли любовь ​
​Или лишь позвякивая ​перемешалось!​
​рассеять злость,​Много испытать мне ​

​дома отрывала...​Как в детстве ​в ритме будней,​
​Но только мальчика ​Сегодня мамы у ​
​На них засохнувшие ​Стою, на детство бросив ​
​из детства​
​Увы... От времени не ​света,​
​Хотя глаза ее ​корзинкой​


​До дна пронзенная ​
​Сейчас мне помнится ​

​спокойно ​
​И не сломила ​этим нежным словом​
​В походах и ​
​Её волос серебряную ​

​тетради ​
​Когда она своим ​в жизни наставитель, ​
​Мать была всех ​
​«Поговори со мною, мама»  в исполнении неподражаемой ​

​во все времена.​русских поэтов про ​
​Дороже всех наград ​
​Мне снова в ​судьбою,​
​До звездной полночи ​


​пролетело,​
​Виктор Гин​

​И просто нипочем ​
​одни​Нас долгим взглядом ​
​дневнике,​
​Её, как свет в ​

​матерей,​с открытым сердцем,​
​этот мир люблю,​
​всегда была святыней.​

​ладонь.​Жгли щеки детские ​Не уставали матери ​
​И женский образ ​

​Как будто даже ​так легко​
​Что любви, что чудных сил​Что затеплен ею!​

​бою!​Смерть с своей ​
​И едва дитя, в жару,​у ней​

​Мать и ходит, ходит​Во сыром — темном бору​
​Лис лисичку будит;​Хочешь, сказочку скажу:​
​ко мне,​

​домашние ржаные пироги.​мне до сих ​
​пожитки​горячий и сухой.​

​водя по стенам ​
​Она прошла с ​виднелось знамя с ​опоздала,​

​цепей лампадки…​Я помню, помню голос твой!​
​Ты перекрестишь, поцелуешь,​
​Я помню спальню ​
​палубе стоим.​


​И плывет по ​
​Скучен смех и ​

​малюток мимо​
​клонясь неутомимо,​Все, чем в лучший ​
​живые​штраусовском впервые​
​тебя не точит.​Пойми. И взгляни на ​

​упрямо,​
​Не надо, мама, меня ревновать,​
​И лучше синяк, чем стеклянный колпак.​Когда-то же надо ​
​пути беду,​
​С дурной компанией ​
​И в страхе ​

​Любовь наша крепче ​
​То этим нередко ​
​должны.​
​двадцать, хоть тридцать лет​И даже предчувствую ​


​Мне ведь уже ​
​Э. Асадов​шибко обо мне.​
​Ты одна мне ​
​учи меня. Не надо!​Слишком раннюю утрату ​
​уж на рассвете​
​наш дом.​И мечтаю только ​
​Не такой уж ​Саданул под сердце ​
​вечернем синем мраке​Что ты часто ​
​Тот вечерний несказанный ​
​С. Есенин​В семнадцатом году ​
​Вот почему я ​
​Ты для меня ​теперь в одну ​
​О, сколько слов, горячих, как огонь,​
​О, сколько губ, трепещущих и нежных,​
​Деревья сада, двухэтажный дом​где-то далеко,​Приходит старость. С ней не ​
​Я знаю, что ты меня ​
​идешь.​
​поешь​нами сейчас километры ​
​кукушки...​
​Сейчас передышка. Сойдясь у опушки,​Мы все, что имели, не очень ценили,​
​Гордилась, когда я под ​
​портфелем под мышкой,​Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку,​
​пишу я,​И пусть тревога ​
​не шестнадцать, мама.​сиди у окна ​
​целом свете.​умнее,​
​Когда-то же надо ​пути беду,​
​С дурной компанией ​пусть сердце твое ​
​еще теперь.​
​помимо охоты​Уже обидны и ​
​И все же ​
​твой ответ,​не шестнадцать, мама!​
​Ну что ты ​года​
​Взыскательно и терпеливо.​
​смеря:​Ни злые жалобы ​
​березняке,​Вовек не знающая ​
​Я родной своей ​Так подходит он ​
​маме,​маме –​
​твоя.​Навек оставлю в ​
​Но очень хочется ​подари.​
​Поговори со мною, мама,​
​Над колыбелью наклонясь.​мама!​
​Скажу я вам ​Но маму люблю ​
​Она напевает,​Но маму люблю ​
​часто на дорогу​Так забудь же ​
​больше нет.​Испытать мне в ​
​назад.​По-весеннему наш белый ​
​Чтоб скорее от ​Чтоб, тебя не видя, умереть.​
​Ничего, родная! Успокойся.​
​и то ж:​В старомодном ветxом ​
​Пишут мне, что ты, тая тревогу,​Жив и я. Привет тебе, привет!​
​И мне - чем сгнивать на ​
​медь.​И время тебе ​
​А сестры росли, как май,​
​и просто​
​Потом ты идешь ​грустью большой,​
​лунный опорок,​
​Как прежде ходя ​
​Заползают в хомуты.​
​А в окне ​
​Квохчут куры беспокойные​
​не сладится,​
​попелиц,​
​Тараканы лезут в ​
​Все убрал кусты.​
​По ветвям развешен ​
​Умывала нос:​
​в наследство​
​Все бледней лазурный ​
​Наш корабль не ​
​и дел.​
​месяц в них ​
​Нам тобою вложено ​
​бой часов.​
​тихий зов,​
​Прильнувши к подушке, намокшей от слез!..​ласки,​
​мое без пощады​
​нити из них?..​И бродят вокруг ​
​Там носятся тени ​
​снова?​чешуею,​
​с собою​
​из далекого рая​Кольцом обвилися вкруг ​
​Чу! Шорох шагов и ​луны...​
​И детские слезы, безвинные слезы,​
​И стали слетать ​
​моей не шептал.​
​Не знал я,- зато и любви ​По темным углам ​
​Иван Бунин​угла​
​И верой в ​И милый, кроткий голос твой:​
​В нашей комнате. Без мамы.​
​Я кладу на ​Что-то мне заняться ​
​Прилуки​
​мою руки,​Для нее после ​
​Математику учу.​
​для мамы:​и молчаливо раздала ​
​Потом старуха поднялась ​
​узнала, верно, обо всём она.​
​плачет,​Она прошла походкою ​
​лежала хвоя,​Ещё в распахнутые ​
​Мать​
​с молодости ранней:​Не омрачай веселья ​
​«Несчастные! зачем родились вы?​
​резвы​в сердце своем ​
​Может, затем и стихи ​
​Мне бы с ​
​- как будто!- лишней,​
​всех бы знакомых ​закрывая,​
​над тетрадкой,​
​все края:​теплится радостный огонек.​
​Но не пошло ​
​чайник согреет, обед поставит,​
​Добра моя мать. Добра, сердечна.​
​В голосе детском ​«Здесь я, княгиня, по благости рока!»​
​Мама взволнованно к ​
​сказала:​Отчего я не ​
​картошки,​
​в кухне пол,​
​Я б на ​
​хотят девочку отнять.​
​внутри​ноги​
​Стяга строже. Но пока​тертый тетер на ​
​где ты мама, мама Няма​минут.​
​дорогу!»​вижу —​
​Я не твой, снеговая уродина.​заморский страус,​
​Гораздо лучше б​
​Мне страх не ​Купи мне шаль,​
​Она мне пишет:​
​Передо мной​—«Мама сказала — нельзя».​
​Будем купаться в ​и девочка в ​
​Ярким золотом горит ​
​Мама Lichtenstein читает ​
​сосну».​топор:​
​Но он неверен; мы забыты.​мечтою,​
​Ах, тяжко и одно ​Засни, дитя, спи, ангел мой!​
​судорожно простерлись, как по гробу ​убегал​
​Или молчит, как гордая раба,​насмешливости модной.​
​Не пробуждает чувства ​Иль отдать на ​
​Какой он клен?​
​Облезлый клен​в сон…​
​Себе, любимому,​Живой души не ​
​детвора,​Спать пора!​

​Братец шубу надел ​
​В зале страшно: там ведьмы и ​

​Если думать — то где же ​Взор над верандою ​
​столик.​Над ними мраморный ​
​«Ты милого,— склонив чепец,​Она и мать. Молчат — сидят​
​Холодно! Кукла без глаз​За баловницей сестренкой.​
​Детскому сердцу — так горек!​
​Дождь повторяет: кап-кап,​Холодно в мире! Постель​
​нет сил…​Мало ли жару ​
​это звездное море,​Дымные тучки плывут ​
​И на губах ​старец важный,​
​На голос тонкий ​и багровый,​
​Марина ЦВЕТАЕВА​
​Приуныла в углах ​гувернантку…​
​Спать пора!​


​Спать пора!​
​Жди вопроса, придумывай числа…​

​Мрачно нахмурила брови:​Мыльная губка и ​
​Братец в раздумий ​
​Льётся и льётся ​
​Осенью кажется раем.​
​царица,​Скоро вечер: за лесом луна ​
​Из цветов, а другой из ​золотая,​

​В небе облачко ​
​шпильки терять!​На головке у ​

​Мы на даче: за лугом Ока ​Мальчик без счёта ​
​Эта странная девочка-мама!​
​плащом,​стараться!)​
​даёт!​Марина ЦВЕТАЕВА​
​Будут, мамочка, картинки?»​Няня, шубу! Что за дети!»​
​Просто жить мне ​

​Это ясно знает ​
​Я большая, — мне семь лет,​облака.​

​Здесь дремать мешала ​сердце нам закон!»​
​Зашептала мама в ​твоя слеза.​
​пело в вечер ​Ты тихонько опустил ​
​Кончен день, и жить во ​Марина ЦВЕТАЕВА​
​палубе стоим.​И плывет по ​
​Скучен смех и ​малюток мимо​

​клонясь неутомимо,​
​Все, чем в лучший ​живые​

​штраусовском впервые​Твою молодую печаль​
​Когда над уютной ​волос,​
​Из сердца навек ​Александра Андреевна Блок ​
​мятежной,​Нежностью объят.​
​Тем ясней миры.​земле гнетет​
​умам поверить, что когда-то​И, милый друг, чем уврачуешь раны?​

​чужда.​
​безотрадных светил...​Звезд отдаленных достигнуть ​

​в житейском просторе?​Полно смотреть в ​
​небесной​
​заметаю.​Выбираю удалью и ​
​зрелости, внук купальской ночи,​песнями в травном ​
​купырях от боли.​Босая с подтыками ​
​мои прольется​Знаменитый русский поэт.​

​рано,​
​И игриво взмахнет ​Золотую его дугу.​

​в пуще​
​мать!​А из глаз, как бисер, сыплются слезинки.​
​она застыла,​брызжет кровь, что пламя,​
​усталых расцветают грезы.​
​поминает,​
​На краю деревни ​

​Не xоди так ​


​несказанный свет.​К старому возврата ​
​и усталость​

​Не буди, как восемь лет ​я вернусь, когда раскинет ветви​лишь о том,​
​горький я пропойца,​
​финский нож.​Часто видится одно ​
​xодишь на дорогу​

​свет.​Ты жива еще, моя старушка?​
​несказанный свет..." (Стихи о матери)​Так и должно ​
​они.​Что на бескрайних ​
​очень похожи:​А если у ​

​Минуты словно вечность,​спит​Мы часто мать​
​Вот только мы-то​Не почитают это ​

​Так верят матери ​Вздохнут,​

​дневнике,​
​Ее, как свет в ​
​Вовек не знающая ​почаще все-таки, ребята,​
​не только возраст ​ждут.​

​то там объявитесь, то тут…​
​в тайге, в горах, среди морей…​Мне всякий раз ​
​И грустный запах ​листвы еще неполный,​
​раба.​

​"Не беспокойся, - маме говорю я, -​Как, впитываясь в землю, это слово​Она прослыла матерью ​
​Родник, услугу оказав кувшину,​
​На это слово ​И на устах ​
​Став первым словом ​По-русски "мама", по-грузински "нана",​

​Летит в конечный ​Взглянув тревожно на ​
​              но вдруг опять​в жизни мало​
​клоню ладони​Вот мы одни ​
​перед судьбой,​упрямством взрослым​

​Мальчишка горский,​мне дано​
​Будет вновь меня ​Выйдет мама, с удивлением​
​мальчишкою​лицу.​
​Привела тропа окольная​

​Как я не ​разлуки​
​невесток.​И, карточки им посылая​
​попозже,​
​А мы, опасаясь отсрочки,​Еще у родного ​

​матерями​руки,​Больше пет и ​
​родных​меня, как Россия,   ​
​батальоны  седых матерей.​ветра и стали,​
​и считали  свои ​плечо.​

​от волненья дыша ​равно мне видны,​


​попадали,​
​Все стволы, что по русским ​

​потемневшая в битвах ​детства панама​
​Смеляков Я.​Чтобы девочка,  куклу  качая,​
​в сером краю​Чей-то   злой,   настигающий  топот​
​ Может быть, я смогу возвратиться,​Мы с тобою ​
​жди!​
​играют​Слышишь, ветер шумит по ​
​У  глухого  болотного ​В эту ночь ​
​дворе глубока.​Будет льдом покрываться ​
​..И под копыта ​
​самой​
​вправду забывали,​
​Жен вспоминали на  ​
​Вы были источником ​Что правда лишь ​А жили вы ​
​лишь добром.​Людьми нам хорошими ​
​и ушла.​
​Но все пересилить ​Жизнь, как снежная горка, растает,​

​Пусто мне без ​
​прикрою​И спеши - не спеши, не догнать.​
​Жизнь так быстро ​Не успела тебе ​
​Пред тобой я ​борьбе окрылённый​
​Взялись за ружьё, любимая мать.​дни, когда враг озверелый​
​понимать!​та песня звенела,​
​Ты песню нам ​
​колени любила нас ​Я буду навеки ​

​Во что бы ​
​иногда помечтать!​
​Не спала ночами, огня не гасила,​чём не бывало,​
​негритенка.​Обняв дитя своей ​
​безмолвно,   чуть дыша,​Ты на коленях ​Все приобретает быстротечность.​
​Если я забуду ​Мама, ты единственная слава!​
​Громкими литаврами звеня,​Так нелепо все ​Чтобы надо мной ​
​за это, мама!​Даль меня от ​
​к ней,​И я Россию ​прошлое забить,​
​И только нет, чтоб похвалиться, ​Грибы хорошие лежат.​
​на той полянке​Но крепко помнятся ​
​- хороший гриб».​А после, вся в пылинках ​
​с улыбкой сына,​Ребенком с маленькой ​Как давний сон, лесная чаща,​
​Белинский Ю.​нынче прямо и ​


​мы прошли достойно,​
​Не потому ли ​

​Незабываемое слово - "Мать"​
​чувством целовали​
​Смотрела наши первые ​
​были бесконечно рады, ​И самый первый ​
​С. Феоктистов​
​— изумительно красивая песня ​относились к матери ​
​Эта подборка стихов ​сердце я.​
​порою​
​Доволен я своей ​
​О чем-нибудь поговори,​Но время птицей ​
​Оправдываем их надежды.​
​дивом.​Как верят матери ​
​Вздохнут,​
​Ни единицы в ​
​В нас, подрастающих детей,​О вера наших ​
​В семнадцатом году ​
​Вот почему я ​Ты для меня ​
​теперь в одну ​


​О, сколько слов, горячих, как огонь,​
​О, сколько губ, трепещущих и нежных,​

​Деревья сада, двухэтажный дом​где-то далеко,​
​Приходит старость. С ней не ​
​стало,​Жизни чудный огонек,​
​Не отдаст без ​Отклони удар, уйди,​
​Бедная роняла​Мать поет Рука ​«Во сыром бору» поет​
​Полное лукошко…​Зашумел сыр — темен бор,​Подремли, мой мальчик,​
​Ляг на плечико ​солдатам​в палату, —​
​Ей отдали нехитрые ​
​что взгляд такой ​незрячей,​
​и звук литавр, казалось, не погас…​окна зала​
​Она совсем немного ​И тени от ​счастье очаруешь…​
​«Ангел-хранитель над тобой!»​
​И. Бунин​Мы одни на ​
​отчален​нам близок, кто печален,​Ты вела своих ​
​К детским снам ​Упиваясь близостью конца.​нам чужды все ​
​В старом вальсе ​И пусть тревога ​не шестнадцать, мама.​
​сиди у окна ​целом свете.​Ну что ж, значит, буду потом умнее,​
​приду.​Коль повстречаю в ​
​Не выйду навстречу, кому придется,​Верь мне, пожалуйста, очень верь!​
​Родная моя, не смотри устало!​Когда ж заставляют: скажи да скажи! —​
​Как-то меняться уже ​Пускай им хоть ​на свете,​
​Не надо. Тревоги свои забудь.​шушуне.​
​Не грусти так ​помощь и отрада,​И молиться не ​
​Не волнуй того, что не сбылось,—​Только ты меня ​Воротиться в низенький ​
​нежный​бредь.​кабацкой драке​
​И тебе в ​мне,​
​твоей избушкой​Рюрик Ивнев​
​подошел к Кремлю​детстве, я стою поныне.​
​Любимая, не уходи… Постой!​


​Их не собрать ​чувствах белоснежных.​
​чудесней слова: мать?​

​Картинки из «Руслана и Людмилы»,​И наша юность ​
​Мать​
​Ты знай, я не сдамся, покуда дышу!​Солдатской дорогой незримо ​
​Склонившись, мне тихую песню ​И пусть между ​

​Как в детстве, мне слышится голос ​Пусть так, возвратимся - оценим вдвойне!​
​Мы были беспечными, глупыми были,​«украшал",​
​Бегущего утром с ​Такую хорошую - слов даже нет!​
​Мама! Тебе эти строки ​

​грусть,​Мне ведь уже ​
​И ты не ​Самые добрые в ​
​Ну что ж, значит буду потом ​приду.​
​Коль повстречаю в ​кому придется,​

​И в страхе ​
​Любовь наша крепче ​То этим нередко ​
​должны.​двадцать, хоть тридцать лет​
​И даже предчувствую ​

​Мне ведь уже ​
​Виктор Коротаев​И просто нипочем ​
​одни​Нас долгим взглядом ​
​дневнике,​Её, как свет в ​

​матерей,​По секрету скажу:​
​пропах,​Так подходит он ​
​Так идут они ​Мне песня тихая ​
​Минуты сказочные эти​пройден путь.​

​Мне снова детство ​нить оборвалась.​
​ты мне пела,​Что она моя ​
​Люблю свою маму,​Свои все секреты.​
​Веселые песни​

​Игрушки, конфеты,​
​Не xоди так ​несказанный свет.​
​К старому возврата ​и усталость​
​Не буди, как восемь лет ​

​Я вернусь, когда раскинет ветви​лишь о том,​
​горький я пропойца,​финский нож.​
​Часто видится одно ​xодишь на дорогу​
​свет.​Ты жива еще, моя старушка?​

​поутру,​Терять своих листьев ​
​Довольно скорбеть! Довольно!​ножевые,​
​Вздыхаешь так нежно ​душой.​
​С тревогой и ​Ты смотришь на ​


​Моя одряхлевшая мать.​
​кудлатые​

​Запевают петухи.​
​На парное молоко.​
​Мать с ухватами ​
​В печке нитки ​Над печурками точеными​

​Свежей, белой, пухлой ватой​
​Не колючий, светло-синий​
​Знать, вчера недаром кошка​Видно грусть оставила ​
​воле всех ветров!​

​чужд домашний кров...​
​Горькой жизни помыслов ​
​(Без тебя лишь ​
​вечер мы богаты,​
​И отраден беглый ​Мы услышали твой ​

​утомленные глазки,​
​И под тихие ​Опять они сердце ​
​И нижут жемчужные ​
​слетают​струях фимиама святого​

​райские песни мне ​рыбок с цветной ​
​ночи, взяла ль ты ​Какие ж дары ​
​Вот тихое «здравствуй", и чьи-то объятья​мной уж, заветные сны!..​
​Таинственный свет серебристой ​дивные речи шептать,​

​И с чуткой, болезненно-чуткой душой...​Никто над кроваткой ​
​Меня окружало довольство, лишений​

​чужою семьей,​ангелом была?​
​Лампадку в сумраке ​мной,​
​Игрушки, теплую кроватку​

​гаммы​Или, может быть, от скуки​
​вечер​

​Мама в городе ​
​Для нее я ​
​на пляже,​к врачу,​
​Все я делаю ​шаги, -​
​ордена.​

​где-то, у калитки,​И было страшно, что она не ​
​в глухом платке, надвинутом до глаз.​
​ещё на лестнице ​с пёстрым узелком.​
​Прекраснее - тернового венка...​

​Но говори им ​
​своей не избежать!"​шептали:​
​И между тем, как шумны и ​
​меня носила,​


​твои разгладить.​
​наблюдать.​

​а самой оказаться ​
​Всех бы приветила, всех сдружила,​глаз утомленных не ​
​Долго сидит она ​пишет ответы во ​
​в комнате нашей​
​знала обманы, хулу, обиды.​делиться удачей, печаль скрывать -​

​Горькая проза!​
​—«Мама, смотри: паутинка в котлете!»​
​у графа:​кубиков домик!»​
​Мама сразу бы ​по местам!​
​Сам начистил бы ​

​Я бы вымыл ​
​не терял!​два три​
​Ибо сынды мне ​коги доги до ​
​ложки вилки. Рот развей.​во летает тетервак​
​мне​

​вью следы песками ​
​«Эй,​
​родина,​врыв.​
​Вот иду я,​С славою плохою.​
​Большие недостатки.​святки.​

​мать.​Еще мне написать?​в синем:​
​—«Знаешь, Алина, мы платьица скинем,​Девочка в красном ​
​берут.​уселись, молчаливы,​
​дерева – ель да рудую ​Сынок твой воротится, сыщет под лавкой ​
​защиты,​

​Меня любви своей ​
​над тобой?​
​«Ах, закройте, закройте глаза газет!»​белые матери​
​С постыдным малодушьем ​
​прихоти свободной​Я не боюсь ​


​Великое, святое слово: «мать»​
​вешать​

​былом.​Близость похорон.​
​Так и клонит ​я не полажу,​
​Прядите, дни, свою былую пряжу,​
​Приуныла в углах ​

​гувернантку…​Спать пора!​
​Спать пора!​
​Жди вопроса, придумывай числа…​свой лисий;​
​Свой ярко-рдяный свет на ​

​век пробудешь».​Мглу ниспадающей эмали.​
​Это тихонько рояль​— наготове.​
​Бедный разбужен! Черед​
​— так слаб!​


​сараем;​безотрадных светил…​
​Звезд отдаленных достигнуть ​​в житейском просторе?​​Полно смотреть в ​​небесной​​все концы,​​Пошли в смятеньи ​​Младенца Дева родила.​
​Был вечер поздний ​